Ни пуха ни пера
Я не знаю другой такой категории людей, на которую изливалось бы столько желчи и насмешек. Можно даже подумать, что рыболовы для того только существуют на этом свете, чтобы юмористы и карикатуристы могли добывать себе на хлеб. При этом необходимо подчеркнуть, что любители острить на счет несчастных рыболовов проявляют удивительное невежество и страдают полным отсутствием воображения. Если какой-либо наш собрат по наивности заговорит в обыкновенном обществе о своих рыболовных успехах, его сейчас же прервут: — Хорошо еще, что есть магазины, где можно купить рыбу! Но любой рыболов может безоговорочно купить на сапсан и поехать, куда нибуть на рыбалку.
Это, или что-нибудь подобное, вы можете услышать и от продавца овощей, и от профессора, и от домашней хозяйки. Я не собираюсь мстить за все издевательства над нашим братом, накопившиеся за десятилетия. Только удивляюсь, как за столько лет не придумано ничего нового. Впрочем, есть и другой вариант. Любезный, воспитанный человек скажет:
— Ужение рыбы? Все это очень мило. Но у меня не хватает терпения целый день торчать на одном месте из-за нескольких рыбешек…
Друзья мои, рыболовы, не трудитесь кого-либо убеждать. Пользы от этого не будет. В глазах остальной части человечества вы навсегда отмечены клеймом чудачества. Каждый имеет свои слабости и увлечения. Один коллекционирует почтовые марки или этикетки папиросных коробок, другой не пропустит ни одного футбольного матча или состязания боксеров, кто-то не может жить без танцевальной музыки и кино, а другой покупает книги, которые не читает.
Ваши друзья могут переживать ход за ходом напряженную борьбу между Ботвинником и Смысловым, ходить за грибами или собирать радиоприемник, который никогда не будет работать. И каждый, где угодно, может свободно говорить о своих вкусах и занятиях. Никому и в голову не придет посмеиваться над ними. А рыболову отказано в этом самом элементарном праве. Его не считают ни настоящим спортсменом, ни уважаемым болельщиком. Всякое его слово встречается как заведомая ложь.
В силу этих обстоятельств рыболов оказывается человеком, отлученным от нормальной личной жизни обыкновенных людей,— его, как тень, преследуют недоверие и насмешки. А это, естественно, выработало у рыболова особый характер. Он привыкает скрывать от коллег и начальников, от знакомых и родных свое пристрастие к любимому спорту, скрывает даже дома от семьи, во избежание ссор. Он говорит о рыбной ловле только с посвященными, т. е. такими же одержимыми этой страстью. Вот почему рыболовы находятся как бы на особенном положении, и в их сокровенные тайны не может проникнуть ни один посторонний человек.
Самым бесправным является столичный рыболов. Он лишен маленьких тенистых дворов, в которых всегда можно накопать сколько угодно червей, не может добежать до ближайшего луга или поля, чтобы наловить кузнечиков, каждая пиявка или сверчок является для него драгоценностью, которой надо запастись заранее. Все это он должен купить в соответствующей упаковке. Маленькие магазинчики, где продается насадка, представляют собой своеобразное агентство. Там можно получить самую точную информацию о каждом улове за истекшую неделю.
Суббота. Солнце садится между домами, словно хочет нырнуть в людской поток, заполнивший улицы. С Витоши * тянет предвечерним холодком. Магазинчик переполнен. В других местах покупатель толкается, доказывает, что кто-то лезет без очереди, торопится заплатить и скорее уйти. В рыболовных магазинах обычаи совершенно другие. Тут ты должен быть спокоен, нетороплив, да и зачем тебе спешить? Ведь тебе надо еще окончательно решить, куда поехать.
Вот на прилавок облокотился пожилой мужчина. Следуя литературному шаблону, мы должны добавить — мужчина с поседевшей шевелюрой. На этот раз шаблон был бы в пользу нашего героя, но увы, несколько волос, прилипших к его темени, как бы они не были седы, трудно назвать шевелюрой. Он держит в руках блесну, внимательно рассматривая ее, и пробует, как вертится маленькая серебряная ложечка. Десятки глаз следят за каждым его движением, и каждый рыболов по-своему оценивает достоинства и недостатки блесны. Конечно, все знают, что пожилой мужчина ее не купит. Но это уже совершенно другое дело.
— Дай мне один пакет червей. Навозных,— наконец говорит он, положив на прилавок блесну. И небрежно добавляет: — На всякий случай. В прошлое воскресенье я вытащил в Локатнике очень приличную марену. Мирона-усача. На сыр. Новость была сенсационной, но встретили ее внешне спокойно.
— А точнее где? — спросил кто-то.
— Пройдя вперед по линии железной дороги. Пробовал ловить на червя,— ничего. Решил попробовать на сыр. И вдруг…
— Здесь продают нейлоновые нитки для бус?
Молодая женщина с перекинутой через плечо сумочкой почувствовала себя как-то неловко среди стольких мужчин, встретивших ее явно враждебным молчанием и неодобрительными взглядами. Давайте будем справедливы. Где угодно в другом месте эти мужчины, конечно, проявили бы все качества кавалеров. Но здесь? Простите! Даже если бы сюда вошла сама Афродита купить нейлоновую леску для бус из медных ракушек, она была бы встречена таким же враждебным молчанием.
Не говоря ни слова, все ожидают, пока продавец отмерит полметра лески. Интересный разговор уже безнадежно прерван. Но тут приходят новые люди. Каждый, покупая насадку, начинает что-нибудь рассказывать. Многие заходят и просто так: услышать что-нибудь, увидеться с друзьями, чтобы выбрать маршрут для завтрашнего выезда. Знаете, какое огромное количество червей, пиявок, сверчков, кузнечиков, гусениц, мотыля, лягушат, личинок продается каждую субботу? Может быть все рыбье население водохранилища могло бы питаться всем этим несколько дней.
Наконец наступает раннее утро. Еще затемно трамваи выбрасывают у вокзала десятки и сотни рыболовов. Их не трудно сразу отличить от толпы остальных пассажиров, не только потому, что они вооружены жезлами своего сословия — удочками, но и по особенной торжественно-спокойной осанке, по вдохновению, написанному на лице. Большинство уехало еще в субботу после обеда или на ночь, многие поедут на автобусах к Панчереву и водохранилищу. Но все же основная армия собирается здесь, на вокзале. И сколько сложных психологических противоречий раскрывается здесь, об этом обыкновенные люди не имеют и понятия.
Обычно каждый отправляющийся на вокзал с рюкзаком за плечами заранее знает, куда он поедет. Но вот наш герой еще не выбрал места. С вечера он разговаривал с друзьями, наслушался разных рассказов о Локатнике и твердо решил — поеду в Локатник. Даже договорился с целой компанией обо всех подробностях выезда. Но вот сейчас мимб него проходят те же самые знакомые, с которыми он говорил вчера, здороваются с ним, заговаривают о рыбалке, и уже оказывается, что никто из них не сумасшедший, чтобы слезать в Локатнике.
Художник X. поймал в прошлое воскресенье около Елисейны восемь сомиков на обыкновенного земляного червя. Вот теперь и дилемма! Что же делать? Герой терпеливо занимает очередь к билетной кассе и начинает прислушиваться к разговору стоящих впереди рыбаков. Нет, это просто глупость искать рыбу у Елисейны. Для чего тащиться такую даль? Искрицкая река всегда дарит черных марен. В случае клева можно спуститься ниже по течению. От Своге до Церово, пожалуй, наловишь килограмма два.
— Пустое дело! — гремит внушительный бас перед нашим рыболовом.— Самое верное — это у Зверино.
«Нет, каждый кулик свое болото хвалит!» — думает наш герой.— «Если уж решил к Локатнику — туда и поеду!» В это время впереди у кассы прозвучал тот же внушительный бас: «Один билет до Черепиша». Не успев опомниться от предательства баса, наш герой оказывается перед окошечком и на вопросительный взгляд кассира, заявляет каким-то чужим голосом:
— Один до Елисейны…
Настоящий рыболов имеет богатый опыт в путешествиях на утренних воскресных поездах. Мимо него спешат вспотевшие мужчины с чемоданами, ошеломленные старушки тащат громадные узлы и кошелки, пронзительно свистит автокар с багажом, жалобно плачет ребенок, потерявший свою мать, а та в это время рвет на себе волосы в одном из вагонов. И в этом хаосе единственные, кто сохраняет полное спокойствие, это рыболовы. Они очень хорошо знают, что бесполезно сейчас искать места в купе, что строгая надпись «На платформах стоять запрещено» сегодня не имеет никакой силы, что в последний момент к составу прицепят еще два товарных вагона. И поэтому они не принимают участия в жестокой толкотне — место в конце концов все равно найдется.
Так и бывает. Как всегда, вагоны обнаруживают свою изумительную способность вмещать пассажиров в три раза больше, чем могло бы в них вместиться. И поезд выползает со столичного вокзала, словно длинная подвижная связка консервных банок, лопнувших от страшного внутреннего напряжения. Его тамбуры и буферы обвешаны пестрыми гроздьями людей и мешков. От Своге эти гроздья понемногу спадают. На станции Левиште вместе с другими выходят наш герой и внушительный бас.
Странные капризы судьбы! Сидит на берегу рыболов и по всему его виду легко догадаться, что не первый год бродит он по рекам с удочкой в руках. Место выбрано отлично. От яростной быстрины река переходит в тихую, затененную нависающими ивами глубокую заводь. На дне ее покоятся два крючка с умело нанизанными пиявкой и кузнечиком. Нет никакого сомнения, что эта заводь является обиталищем крупных марен и сомов. Однако проходит два-три часа, и ни одной поклевки.
В это время приближается молодой человек, одетый весьма легкомысленно с точки зрения рыболовной моды: пестрая рубаха в красных и зеленых квадратах, светлые штаны и ярко-желтые ботинки. Совершенно новенький, с иголочки туалет, словно предназначен специально для того, чтобы пугать рыбу. Вызывающе блестят ботинки, тщательно заутюженная складка на брюках разрезает раскаленный воздух. Очевидно молодой мужчина еще не лазил испачканными червями пальцами в карманы, не месил толстую прибрежную грязь, не проваливался в предательские лужи, не хлестал его дождь.
Одним словом, он еще не приобрел внешних признаков рыболовного опыта. «Новичок»,— с первого взгляда не без иронии определяет опытный рыболов. Новичку тоже понравилось место. Кое-чему он все-таки научился из рыболовной этики, поэтому располагается на десять метров ниже коллеги. При первом же забросе два крючка с червями описывают какую-то непостижимую уму троекторию и вонзаются в спину пестрой рубахи.
Видно, что новичок успел привыкнуть к подобным уловам, потому что без особого волнения он начинает заниматься вытаскиванием крючков. Это, конечно, работа не из легких. Он загибает руки назад, пробует дотянуться до невидимого острия и, наконец, разозлившись, сильно дергает. Крючки отцепляются, но к ним пристали разноцветные нитки. Теперь нужно снова надевать червей, потому что старые остались раздавленными где-то на рубахе.
Новый заброс, и на этот раз крючки плавно опускаются на… ветку, нависшую над водой. Еще пятнадцать минут уходит на распутывание и насадку новых червей. Наконец неудачник догадывается укоротить леску, и вот на реке появляется невероятно огромный поплавок, пестрый, как рубашка его обладателя. «Не видать тебе рыбы, как своих ушей!» — злорадно думает сосед.— «С таким поплавком долгонько тебе придется ждать».
Поплавок, отнесенный течением, останавливается совсем близко у берега, на мелководье. Новичок спокойно садится, закуривает сигарету и, по примеру своего собрата, приготавливается к долгому ожиданию. Но едва он два-три раза затянулся, как поплавок отскочил к середине реки, кончик удилища начал нервно пульсировать и угрожающе сгибаться. Ошеломленный рыболов вскочил, испуганно ослабил натяжение лески, потом сильно дернул. Удилище согнулось в дугу, но выдержало напряжение.
Вопреки всем правилам, рыба не сорвалась с крючка. Вода запенилась, брызги с шумом полетели во все стороны, а новичок-рыболов совсем растерялся. Это длилось какие-то секунды. В конце концов он пришел в себя и с большими усилиями вытащил на берег марену примерно на килограмм.
Как она зацепилась за такие маленькие крючочки? Почему предпочла червей другим прекрасным приманкам? Как решилась схватить наживку на таком мелководье и не испугалась огромного поплавка? Все это останется тайной для нашего старого рыболова, который, с разъедающей сердце завистью, наблюдал за неуклюжей борьбой новичка с мареной.
Через некоторое время и его леска наконец вздрогнула. Рыболов с трепещущим сердцем подождал повторения поклевки, схватил удилище и с великолепным мастерством вытащил на берег,.. пескаря.
До самого вечера оба рыболова не уходили с реки. Больше они в этот день уже ничего не поймали. На обратном пути новичок обогнал незнакомого коллегу.
— Неважный клев сегодня,— сказал он сочувственно. — Не повезло!
Другой смотрит ему вслед с завистью, оглядывает марену, висящую на руке счастливчика, и гневно думает о несправедливости рыболовной судьбы. Станции снова оживают. Счастливцы повесили кошелки на плечи — им нечего стесняться. Все оживлены, шумно обсуждают успехи и неудачи дня. История с мареной, которую поймал новичок, быстро облетает всех.
Вот подходит поезд. В темноте начинается штурм. Карабкаясь через головы, рюкзаки, узлы, оберегая только удочки и кошелки с уловом, каждый кое-как забирается в вагон. И когда вечером в Софии поезда один за другим начинают высыпать пассажиров, вы можете опять увидеть армию рыболовов. После долгой езды, стоя на одной ноге, измятые, с оборванными пуговицами, но счастливые, люди бодро шагают через площадь. Завтра они снова перейдут на свое полулегальное положение — до следующего воскресенья…
Ни пуха ни пера!