Ловля лосося
Жаркий июльский день кончился, но вечер был обилен солнечным блеском, как это всегда бывает на юге. Мы со Славой расположились возле большой ольхи, обвитой виноградными лозами. Внизу, под крутым берегом, река Кодор мчала воды по каменистому ложу. Струи звенели, проносясь между валунами. Слава заметно утомился. Его детская резвость пропала. Он лежал на траве, положив подбородок на руки и устремив глаза за Кодор, где опускалось солнце.
— А почему на рыбалке всегда бывает так хорошо? — вдруг спросил он меня.
— Да кто его знает! Видимо, потому, что ты охвачен охотничьим азартом, много двигаешься, сознание у тебя не притуплено, да и ярких впечатлений много.
Я хотел еще сказать что-то о разумном отдыхе, но из кустов выбежала небольшая собачка. Увидев нас, она остановилась, повела носом и оглянулась. На тропинке появились два рыболова, держа связки удилищ в руках. Один из них — высокий полный мужчина в синих защитных очках и железнодорожной фуражке, другой — мальчик лет двенадцати, низенький, кругленький, как мячик. Они подошли к нам. По их одежде и рыболовному снаряжению можно было легко определить, что они вышли на ночную рыбалку.
— За усачами? — спросил их Слава, когда рыболовы подошли к нам и поздоровались.
— Да, хотели усачей половить,— ответил мужчина.
— Только вот подходящее место подыскиваем.
Слава вскочил:
— Пойдемте: Я знаю, где крупные усачи ловятся. Мы с ребятами всегда там ловим. Хорошее место и берег удобный.
Когда Слава, проводив рыболовов, вернулся, я заметил такое же оживление на его лице, которое у него было днем, когда мы ловили форель.
— Останемся, а? На ночь, на усачей? — сказал он.
Я возразил:
— Что ты, как это можно? Целый день на рыбалке, да еще на ночь! Нет, уж лучше в другой раз придем, специально на ночную ловлю.
Слава промолчал, прислушиваясь. Где-то не очень далеко от нас, за одним из протоков Кодора, послышался жужжащий звук, и вслед за ним несильный всплеск на воде.
— Блесни,— определил я по характеру звуков.
— Спиннингист где-то,— подтвердил Слава. Действительно, скоро мы увидели рыболова в широкой шляпе, идущего другим берегом протоки и забрасывающего блесну с двуручного тяжелого спиннинга. Скоро рыболов, продолжая забросы, оказался против нас.
Слава вложил пальцы в рот и резко свистнул. Спиннингист глянул в нашу сторону.
— Эй, рыболов! — крикнул Слава.
— Кого промышляешь? Человек в шляпе немного помедлил и ответил:
— На форель охочусь.
— А разве форель на такую блесну ловят? Преодолев небольшое замешательство, рыболов ответил:
— Не форель, так щука возьмет.
— Да разве в таких местах щуки ловятся? — не отставал Слава.
— Уж ты прямо скажи, лосося хочешь зацепить?
— Слушай, молодой человек,— возмутился спиннингист,— какое твое дело, кого я ловлю?
— Лови, лови, а мы посмотрим на твое искусство,— с насмешкой крикнул Слава.
Ловля лосося спиннингом на Кодоре запрещена. Поэтому Слава и задал такие вопросы рыболову в шляпе. А рыболов этот сразу понял суть дела. Хотя он сделал вид, что безразлично относится к нам, все же перешел несколько выше, к большому водовороту, и там продолжал ловлю. Несколько раз он бросал блесну в шумящие струи, но всегда блестящая серебристая пластинка возвращалась обратно, не привлекая к себе внимание хищника.
— Как вы думаете, поймает или нет? — спросил Слава.
— Может и поймать,— ответил я.— В таких местах лосось держится. Теперь он заходит с моря в Кодор. А к концу лета будет забираться выше, в горы, на осенний икромет. Беда в том, что сильно истребляют его. В ямы, где он держится, бросают взрывчатку, пускают отраву, в мелких протоках, куда он заходит во время нереста, бьют острогой. Да и спиннингом много вылавливают. Все это запрещено, но кто следит? Вот смотри, ловит. А ведь знает, что нельзя.
— Зацепил, смотрите,— встрепенулся Слава.
Я взглянул на рыболова. Тот стоял, упираясь ногами о крупные камни, и с трудом удерживал мощные порывы рыбы. Лосось вдруг сделал сильный разворот и потянул вниз по протоке. Рыболов начал делать перебежки вслед за уходящим лососем, скоро оказался против нас, где и вывел рыбину на берег.
Слава вскочил, сбросил выгоревшую майку, брюки и в одних трусах побежал к Кодору. Скоро он забарахтался в сильных струях, уходя все дальше и дальше. Бурное течение сбивало его, но он упорно продвигался к другому берегу. Потом выскочил на прибрежную гальку и исчез в кустах.
Я был в недоумении. Зачем он бросился туда? Смотреть? Но с этого берега отчетливо было видно все: и рыболов, и его снасть, и пойманный лосось.
Слава долго не возвращался. Солнце уже спустилось за горизонт. Воды Кодора из светлых начали превращаться в темные, только грани быстрин отсвечивали серебристым блеском.
Появился Слава совсем в другом месте, уже на этой стороне, подошел и стал одеваться.
— Выследил,— сказал он, натягивая майку. У него здесь, на этой стороне, машина. Пока эта шляпа (так назвал он рыболова) обходил поток по броду, я перебрался на эту сторону и разыскал его машину. Дайте, пожалуйста, нож.
Я вынул нож и подал Славе. Слава выстрогал небольшую палочку и на ней вырезал цифры.
— Номер машины. Завтра сообщу куда следует. На эту шляпу закона нет, что ли, что он будет лососей ловить, когда это запрещено?!
Когда мы возвращались домой, Слава рассказывал:
— А в прошлый раз по Малой Кодорке двое «рыболовов» яд бросали. И вот форель, голавли, усачи поплыли вверх брюхом, а «рыболовы» зашли на перекат и собирали их. Целые мешки набрали, а сколько по течению уплыло — ужас! Мы с ребятами заметили это и к пограничникам, на заставу. Оттуда выслали двух бойцов и забрали этих молодчиков.
А однажды на реке Мажарке дорожный техник взрывчатку брбсил. И знаете где? У самой мельницы. Чуть мельницу не разворотило. А сельсовет совсем рядом. И, предстайьте, никто даже не вышел на взрыв. Мы с ребятами прибежали в сельсовет, подняли шум, и только тогда они забрали этого техника.
— Зто хорошо, Слава, что вы с товарищами ведете борьбу с «рыболовами»-хищниками. Так и надо. Иначе они опустошат все наши водоемы. Только все ли так действуют, как ты? Другие ребята, не только не задерживают нарушителей, но и помогают им рыбу собирать.
— О, таких ребят я тоже увел бы в милицию! — ответил Слава. Мы вышли с проселочной дороги на шоссе. Уже стало темно, только серебряный свет луны мягко ложился на блестящий асфальт, на белые стены построек, на темные массивы садов.