Рыбалка в конце августа
Конец августа. Стоят теплые солнечные дни, и осень еще не напоминает о своем приближении. С большим нетерпением ожидаю выходного дня… Протва много раз приносила счастье, и на ней состоялась моя первая рыбалка. И сейчас меня снова влечет к себе эта красивейшая река Подмосковья. Со спиннингом и рюкзаком выхожу на магистраль Москва — Минск. По размякшему асфальту мягко шуршат покрышки автомобилей.
— Хотя бы на телеге уехать за ними,— думаю я «голосуя» и с тоской глядя вслед проносящимся автомашинам. Надежда на вечернюю зорю уже стала покидать меня, когда бежевый «Москвич», мягко притормозив, съехал на обочину и остановился.
— Привет рыбачку! Какие глубины собрались зондировать? — весело спросил водитель, выходя из машины. Мы разговорились. Оказалось, он тоже хотел попасть на Протву, но плохо знал дорогу.
Мне же были известны и дорога и все места на Протве, достойные внимания. Всё уладилось ко взаимному удовольствию. Через минуту я уже сидел на заднем сиденье автомобиля.
У памятника Зое Космодемьянской мы свернули налево — к Боровску. Машина помчалась уже не по асфальтовому, а по бетонированному шоссе.
— Варшавское,— сказал я, — теперь — направо.
За окном мелькнула табличка: Белоусово. Машина повернула к деревне Черная Грязь.
— Это далеко? — осведомился мой новый знакомый.
— Больше ста шестидесяти километров от Москвы.
Белокурый мальчик лет пяти, сидевший рядом с владельцем «Москвича», старался быть серьезным и не выдавать своей радости, хотя явно был переполнен ею. Шутка ли! Сережа первый раз в жизни ехал на рыбалку, со своей удочкой, на большую реку. Из личного горького опыта я хорошо знал, какие нужны дипломатические маневры и какая настойчивость, чтобы мать отпустила мальчика в такую поездку…
Когда впереди, среди зелени, завиднелась река, мы были уже хорошими знакомыми. Протва встретила нас прохладой и тем удивительным запахом берега и воды, который так волнует сердце рыболова.
— Здравствуй, Протва! Что ты подаришь сегодня?
Мы выбрали место для машины, разбили лагерь. Солнце уже клонилось к горизонту, когда закинули удочки. Задача у всех одинаковая — наловить рыбы на уху. Большая и глубокая река была для Сережи полна загадок. Необычная обстановка волновала его, пробуждала в душе что-то новое.
Мальчик старался везде успеть и все увидеть. Вечер был на редкость теплым. Рыба играла. На середину реки вышел большой косяк леща. Золотистые красавцы выпрыгивали из воды, ложились на бок и, ударив хвостом, уходили в глубину. У наших ног, среди травы, ударила щука. Взлетел фонтан брызг, в разные стороны бросилась рыбья мелочь, на волнах закачались наши поплавки.
Сережа вздрогнул, с опаской посмотрел на расходившиеся широкие круги, и снова замер над своей удочкой. Он старался во всем подражать отцу, который сидел поблизости и краем глаза внимательно следил за каждым его движением.
— Не зевай, Сережа! — тихо сказал я, показывая на поплавок, который уходил в воду. Мальчик быстро вскочил на ноги, дернул удочку… Глаза широко раскрылись, от волнения он стал бледнеть… Рыба рвала удочку из рук Сережи.
— Папа, папа! — закричал он. Прибежал Борис Иванович.
— Не спеши, не спеши! Подводи ее к берегу! Невозможно описать радость Сережи, когда окунь оказался на берегу. Отец не выдержал — стал подбрасывать и качать сына, приговаривая:
— Ах, ты, мой родной рыбачек! Ах, молодчина!
Видимо, отец был счастлив не меньше сына. Сережа сел на траву и стал рассматривать свою добычу. Окунь весил около полукилограмма. Я тоже поздравил Сережу с первым в жизни успехом. Мне невольно припомнились далекие детские годы, когда с удочкой убегал из дому на Березину. А разве не в поисках такой же радости мы, уже поседевшие, скитаемся по рекам и озерам?
Солнце уже совсем закатилось, когда мы стали готовиться к ночлегу. Каждый был занят своим делом: один заготовлял дрова, другой чистил рыбу, третий «накрывал на стол». Вспыхнуло пламя под котелком, запахло дымком и вареной рыбой. Темнота еще более сгустилась, ярче заблестели звезды. Уха удалась на славу, мы все хвалили повара. Сережа даже сказал, чтобы папа обязательно научил маму готовить так же вкусно. Прекрасен ужин на реке, у костра!
— Скажите, дорога всегда такая же хорошая? — спросил Борис Иванович.
— Всегда, даже в самый проливной дождь,— ответил я.
— Впрочем, сюда можно попасть и другим, путем: по Симферопольскому шоссе до Подольска, затем по Варшавскому, свернув у Белоусова налево, а от Угодского завода — к Черной Грязи. Понравилось вам здесь?
— Очень! Река полноводная и красивая, берега разнообразные. То к воде не подойдешь — так камыш разросся, то почти у самого берега глубина чуть ли не три метра. Особенно хорошо, что есть и перекаты и омуты.
Я тоже был доволен — мы приехали, когда ловля на Протве была характерной для этой реки. В этот день хорошо клевал на червя крупный окунь. Не мало мы поймали и щук по 500—800 граммов. На красного червя хорошо брал лещ. Правда, его иногда сменяла мелкая густера. И, как всегда, и при подходе ерша, приходилось менять место. На мелкого пескаря и уклейку изредка попадался судак. У переката на блесну шел жерех. На распаренный горох хорошо ловился язь. Все это — очень типично для Протвы.
…Задумчиво плескалась река, полная звезд. Где-то серебристыми голосами пели девчата. Пахло увядающими травами. Мы молча сидели, погруженные в свои думы. Слуга подошла лошадь и черными глазами доверчиво посмотрела на Сережу. Он угостил ее кусочком сахара. Затем все погрузилось в мирную тишину. В такие минуты хочется сказать товарищу что-то хорошее, теплое…
— Кажется, никогда бы не ушел отсюда,— со вздохом сказал мой новый товарищ.
— Здесь так легко дышится! И на душе светлее…
Наш маленький рыболов подкладывал в костер дрова и большими задумчивыми глазами смотрел на веселую игру пламени. О чем думал этот мальчик? Что волновало его душу? Кто знает! Ему очень хотелось еще посидеть со взрослыми, но уже начинал «клевать» носом. Быстро летят часы у ночного костра.
Согретый его теплым дыханием, незаметно начинаешь погружаться в дремоту. Только изредка прохлада реки или набежавший ветерок заставляет открыть глаза. Подбросишь дровишек в костер и опять незаметно уходишь в забытье.
Гаснут звезды. В прибрежных кустах подали голос пичужки. Приближалась зоря. Еще не взошло солнце, а я уже был на ногах. Мои блесны заходили в темной глубине реки, играя полированными гранями и дразня притаившихся хищников. Ожил перекат — жерех начал утреннюю охоту.
Наступил новый день.
Вот у меня сильная поклевка. Сразу же сделалось жарко. Мобилизую все свои способности и выдержку. Прибежал Борис Иванович с багориком в руках.
— Давай! Тише! Не спеши!.. Вот это да!
Работая катушкой, я начал «вежливо» приглашать рыбу к берегу. Удилище смягчило её рывки. Единственное, чего я боялся, это чтобы рыба не забилась в коряги. После длительной и напряженной борьбы метровая щука, уже у берега, подняла фонтан брызг и снова ушла в глубину. Сережа метался по берегу, все время кричал:
— Ой, какая! Ой, какая!— и хватался за голову. Когда забагренная щука забилась на берегу, он в испуге отбежал в сторону. Добыча с огромной разинутой пастью, шевеля широким хвостом, лежала у моих ног. Я вытирал со лба обильный пот. Протва и на этот раз не обманула моих надежд!
К полудню клев начал спадать. Мы порядочно утомились. Усталость разливалась по всему телу, но мы были довольны. После обеда начались сборы в обратный путь. Аккуратно убраны снасти, переложен травой богатый улов, прибрано на месте нашей стоянки. Сережа деловито постучал ногой по колесам и сказал:
— Все в порядке, можно ехать!
Отец с нескрываемой гордостью посмотрел на него и с теплотой в голосе произнес:
— Мой рыбачек!
Как жаль уезжать от прекрасной реки! Хочется побыть еще хоть несколько минут. Однако надо ехать. Шоссе быстро побежало навстречу, превратилось в узкую трепещущую полоску… Маленький рыболов спал, чему-то улыбаясь. У своего дома я попрощался с Борисом Ивановичем. Стоя у дороги, долго махал вслед удаляющейся машине.
— Попутного тебе ветра и легких весел в жизни, Сережа. Мы еще встретимся!