История спиннингиста
Я — спиннингист. Зовут меня Петро Иванович Рыбас. Работаю я… Ну, это не так уж важно. Если случится бывать в нашем городке, заходите ко мне в гости. Дом мой найти очень просто — хоть в центре, хоть на окраине спросите: «Где живет Рыба?» (Это меня из «Рыбаса» в «Рыбу» перекрестили) и каждый вам объяснит. Если же меня дома не окажется, найти можно только на речке или на озере.
Примерные места, где я бываю, известны. Вам придется пройти всего километров десять-пятнадцать, и мы обязательно увидимся. Вы можете подумать, что сейчас я начну безбожно хвастаться своим успехами, так признаюсь заранее, что фортуна не баловала меня баснословными уловами. Ни разу мне не везло, но и пустым возвращался я домой очень редко.
Лавливал я во всякую погоду и на опыте убедился, что лучше всего для рыбалки дождливый осенний день. Вода легонько плещется, рыбка рыбака не видит, а ветерок и дождик забросам не очень мешают. И вот именно в такую погоду со мной произошел один такой случай, о котором я и хочу вам рассказать.
Осень в том году перестоялась. Давным-давно урожай с полей собрали, ветер с деревьев сорвал листья, дачники с гамаками, яблоками в авоськах; банками солений и варений уехали в город. И забыли уже о них, и ошметки разной бумаги, что дачники всюду поразбросали, ветер позагонял в кусты, подмел,— а зимы все нет. Пора снегу по колено быть, завтра-декабрь,— а тут дожди и дожди.
За последний месяц земля так раскисла, что хоть море по ней перекати — мокрее не станет. С веток каплет, с проводов тоже, машины и крыши домов блестят, простуженные вороны хрипло каркают. Даже солнце потемнело от сырости, и с него тоже каплет, как с мокрой вороны. А к холодному дождю — свирепый ветер. Вот такая примерно стояла тогда погодка: гриппозная.
А настоящим рыбакам, особенно спиннингистам,— ничего, подходит она. Только не «самозванцам», конечно. Отличить их 9т «настоящих» рыбаков очень просто: перед выходным днем «настоящий» и во сне ногами перебирает и руками машет. И если в воскресенье будут камни с неба сыпаться, все равно он будет на рыбалке… А «самозванец» спит, как суслик. И не дай бог, если прогноз пообещает для Москвы «моросящие осадки»! «Самозванец», будь он хоть на Камчатке, целый день просидит в комнате, попивая чаек около горячей печки и читая что-нибудь теплое — вроде «Летних дней» Паустовского или «Мещорской стороны», да еще будет подсмеиваться над «дураками», которых на речку понесло.
Почему ценны для спиннингиста именно последние дни осени? Да ведь за ними — длинный-длинный перерыв до весны. Зима! И если спиннингист не переключается на подледный лов, ему остается только перебирать и ремонтировать снасти, да» предаваться воспоминаниям или безбожно врать об успехах во всех прошедших рыболовных сезонах. А потом в эти последние дни берут щуки-пудовики, и берут так азартно и безбоязненно, что даже самый разнесчастный неудачник не вернется домой без улова. Вот в чем дело!
Я рыбачок не первой статьи, а причисляю себя к настоящим спиннингистам: ведь ни единого свободного дня я не просидел дома, какая бы погода ни была на дворе! Наверное, из-за этого и мои домашние причисляют меня к непутевым людям. По их разумению, между спиннингистом и непутевым человеком нет никакой разницы. Представляете?
Не помню я такого случая, чтобы они отпустили меня на рыбалку ну хотя бы молча, без какого-либо напутствия. Ругаются! И по моей сознательности бьют.
Обычно начинает жена:
— У всех мужья, как мужья: с женами в кино ходят, в гости, в театры, а у меня муж рыболов… И как же это я не доглядела…
В общем, ничего оригинального. А мамаша, родная моя, не теща,— ей подпевает. Но, между прочим, рыбку обе они едят за четверых…
Я, конечно, человек чуткий и отзывчивый, но когда дело касается рыбалки,— убеждать, слезы лить бесполезно.
Один раз ко мне чуть было не применили высшую меру воздействия: комплект удочек и спиннинговое удилище хотели пустить на растопку. Но не на таковского напали: я твердо сказал, что куплю восемь удочек и два спиннинговых удилища. Клин клином, вот как! К этому я еще кое-что добавил, но это уже дело семейное, разносить по свету не надо!
Да… Глянул я, значит, в окно в тот знаменательный день, о котором рассказываю,— прекрасная осенняя погодка с дождиком и ветерком — и объявил своим домашним:
— Через полчаса выезжаю на рыбалку. Прошу обеспечить завтраком здесь и обедом на речке.
Наскоро позавтракал, выслушав вторую часть напутствия:
— Петро! — это жена сказала.— Сиди дома. Какой дурак (извините, конечно, но из песни слова не выкинешь!) — какой дурак в такую погоду будет переться на речку?! Совсем безголовому надо быть!..— и чай в стакане мне на стол бросила. Да так, что и не расплескала даже! Вот, что значит привычка и опыт…
— А и правда, Петя. Почитал бы лучше. Вечерком в кино сходили бы. Тоже удовольствие: под дождем, по грязи,— поддержала жену мама.
Но увидали они, что их советы не действуют, и жена заявила категорически:
— Вот что. Если ты простудишься и будешь валяться, ни какой черт за тобой ухаживать не будет. Так и знай,— и, хлопнув дверью, удалилась.
— Да, Петенька,— ввязалась мама.— Послушал бы разумных советов, тебе же лучше будет,— и тоже вышла.
Молча допил я чай, запихнул в карман обед, надел плащ, забрал снасти, вывел велосипед, уселся, нажал на педали и… побежала под колесами дорога. Полетели в сторону брызги. Луж очень много, объезжать каждую — дело долгое, да и недосуг.
Сразу за городком — ровные ряды колхозной молодой сосны, за ней неясная серо-синяя стена соснового бора Красный жуток. В бору, рядом с прямой дорогой, разбитой колесами телеги машин,— узенькая вертлявая дорожка, вымытая дождем. Велосипед летит по ней, как по асфальту, только мокрые стволы мелькают. Километра три проехал бором, и между соснами заяснели просветы, сквозь сетку дождя тускло заблестела Ворскла. В наших местах она не широкая — всего метров от сорока до ста. Течет то под горой, то отходит от нее; берега то обрывистые, то пологие, с длинными песчаными косами; то река степь прорезает,1 то в лесу, как в коридоре, течет — очень она живописная у нас.
Поставил велосипед под развесистой вербой, как под душем. Сегодня ему придется мокнуть в одиночестве, никто больше не приедет: кто занят, кто болен, а о «самозванцах» от рыбной ловли и говорить не приходится — а вдруг гриппок подхватят?
Осенью Ворскла не совсем приветлива, ойа даже хмурая. Но стоит закурить, осмотреться — и все становится на свое место: с того берега машет хлыстами знакомый куст, здоровается, на душе сразу же теплеет. Все по-старому, только вода поднялась и на низких местах затопила осоку.
Вот так осматриваясь, собираю я спиннинг. Блесну какую нацепить? Давай-ка белую «Трофимовку»… Так-с… Заброс под тот знакомый куст, из-под которого иногда лавливаЛ щук. Удачно! Подматываю… Через полдесятка оборотов катушки — рывок! Подсекаю!… Сорвалась… Речка здесь узкая, и я хорошо вижу, как тусклой стрелой рыбина мелькнула в сторону. Хоть и рябь по воде от дождя и ветра,— рыбу все равно видно. Быстренько следующий заброс — и опять берет…
Вот уж началось! И сейчас, как вспомню, дрожь пробирает. Почти ни один заброс не пропадал впустую. Брала рыба неаккуратно, часто не засекалась. Иногда одна и та же налетала раз по пять-шесть, пока не возьмет: видно, как она заплывает, хватает, промахивается, уходит; следующий заброс она опять с той стороны, куда ушла, летит, снова берет, засекается. Раз взяла даже на захлестнутую блесну; довел ее до берега, она пасть раскрыла, повернулась и ушла.
В щучьей неаккуратности был виноват и я, конечно. Да и кто бы мог не волноваться, попав на такой необыкновенный, можно сказать — потрясающий клев! Иногда вовремя не подтормозишь катушку — и вот тебе «борода» свисает. Вытаскиваешь блесну, начинаешь распутывать… А тут и дождь, и руки мерзнут, и нетерпение. Кому из спиннингистов это не знакомо.
Спешка! Да еще этот дождь с ветерком. Ловить он помогает, но я близорук здорово и ношу очки. Дождь, с ветром не только делает рябь по воде, но и заливает мне стекла. А щуке все равно, ей нет дела до того, чистые стекла у ваших очков или забрызганы дождем. Я даже заметил, что берут щуки чаще в то время, когда из-за забрызганных стекол вам ничегошеньки не видно. Вы почувствовали, что она взяла, подсекли. Подвели ее к берегу, и, пока стараетесь увидеть, где же разбойница? — она делает сальто…
Рыбалка — дело азартное даже для женщин. Жена вот увлеклась, только от постоянной влажности (а рыбачим мы чуть не каждые выходные) длинные волосы стали тяжелеть и больше выпадать. Но, помогла лечебная косметика для волос, которую она нашла в этом интернет-магазине http://riko.ru/page/Treatment-of-hair.html и проблема решилась сама собой.
В лучшем случае вам остается блесна со следами щучьих зубов и падежда, что в следующий раз рыба возьмет, когда у ваших очков будут чистые стекла. Бее же, несмотря на многочисленные сходы, улов был очень обильным. Первых щук я аккуратно укладывал в рюкзак, следующих складывал около него, а потом стал бросать просто на берег, где поймал.
Дождь все сеялся. Поблескивал влажный от дождя велосипед. Около него стоял мокрый рюкзак и изредка пошевеливался, берег раскис донельзя и по нему, из рыжей травы, то здесь, то там вдруг подпрыгнет и перевернется серебристо-зеленая рыбина. Перевернется и шлепнет!.. Где вы, неверящие друзья-приятели?! Как на грех — ни единого зрителя-свидетеля.
Наконец, я устал, азарт прошел. Вижу, что поймал очень неплохо, побил все наши местные рекорды. Пора сматывать удочки.
Начал собирать улов. И что интересно — ловились только щуки и все почти одинаковые — около двух килограммов каждая. Снес их всех к велосипеду, вытряхнул уложенных в рюкзак, подсчитал…
— Ба-а-атюшки!.. Тридцать одна щука, пуда три, не меньше! Да кто же мне поверит, что все это я один, и только за сегодня, и только спиннингом? Улов по нашим местам баснословный, невероятный… Ай да я! Неслыханно, невиданно! И не поверят друзья, черти канцелярские, души чернильные. Даже если увидят, все равно… Сами врать привыкли… Эх-х, одно расстройство…
Ну, ладно, все равно домой пора, и улов везти надо. Не выбрасывать же часть, чтоб было более правдоподобно?
Долго я укладывал и увязывал рыбу, зато на улице и дома был вознагражден изумленными и восхищенными взглядами. Взгляды, правда, были предназначены не мне, а букету хвостов, торчавшему из рюкзака, да штабелю на багажнике. И все равно, я скромно, но с достоинством сиял. Жена, правда, сразу, спохватилась и подозрительно спросила, сколько денег я брал на речку? Но в этот день я всем все простил, даже ей!
Конечно, приятели нюхом все учуяли, и человека четыре зашли на огонек. Улов им показала жена. Они собственноручно пересчитали, взвешивая в руках каждую щуку; заокали, замдакали, прикинули общий вес, безбожно приуменьшив, конечно. Обстоятельный рассказ с отступлениями — ив лирику и в теорию — я продолжал уже за столом. Как они слушали!.. Я чувствовал, что их сердца сжимались и трепетали, я видел на их лицах изумление, смешанное с печалью, сожалением и сокрушением: такая была возможность ухватить счастье за хвост и — упустили!..
Вначале все верили каждому моему слову, а когда я. окончил рассказ и тарелки опустели… Как все-таки хорошо Остап Вышня понимал психологию приятелей охотника и рыболова! Помните его рассказ об охоте на диких кабанов? Там друзья хозяина съели дикого кабана, которого он убил, а потом стали интересоваться, почем свинина на базаре? Примерно то же получилось и у меня. Егор Кузьмич начал задавать вопросы с подковыркой, а остальные… Еще губы за столом вытереть не успели, а уже начали улыбаться так это многозначительно, понимающе…
Есть люди от природы недоверчивые, это я могу понять. Не веришь — ничего не поделаешь, такой уж ты уродился, но зачем же подковыривать?..
На этом можно было бы и окончить мои воспоминания об одном выдающемся случае на рыбалке. Но мне хочется рассказать и о следующем дне. Он также выдался свободный, я, конечно, был на рыбалке…
Спать я лег сразу после ухода товарищей, и всю ночь мне снились щуки: зубастые пасти, скользкие брусковатые тела, круто изогнутые хвосты. Проснулся, погодка вчерашняя! От радости я подпрыгнул на кровати и сделал на ней парочку кувырков через голову. И тут мне сразу же не повезло — заглянула в спальню жена. Наверное, мои гимнастические упражнения показались ей несколько странными, и я согнан был с супружеского ложа с позором…
Всю дорогу к Ворскле я обдумывал план мести недоверчивым друзьям: наловлю не меньше вчерашнего и уделю каждому из них по две приличной щуке. Пусть чувствуют! Покупными никто так не разбрасывается! А этому чертовому Кузьмичу полдесятка отвалю, как лучшему другу… Я им заткну рты щуками!..
Пока я ехал на вчерашнее место, дождь перестал, небо просветлело, гора за Ворсклой из серой сделалась темно-синей. Первый заброс под тот самый куст — пусто. Второй, третий. заброс — тоже ничего; четвертый, пятый, десятый — нет, и — все. Мертво! А ветерок заметно сильнеет, прямо на глазах кренится к северу, берег стягивает, и кольца спиннинга начинают обмерзать… Полу-сотый, сотый заброс… И на мелком месте, и на глубине, и под осоку, и под кусты, и поперек, и вдоль речки; перепробовал весь запас блесен: ничегошеньки нет, кроме отвратительных скользких водорослей.
Устал я, замерз, надоело. Решил сделать еще один, самый далекий и самый глубокий заброс, на широчайшем бездонном омуте и отправляться домой. Забросил… Подматываю. Вижу — бле-сенка уже светится. Еще чуть — она около берега, а за ней, метрах в трех, будто кто медленно поворачивает большое, тусклое зеркало… Сначала я ничего не понял. Катушку крутить перестал, блесна легла на песочек около моих ног. Потом только дошло: да это же щука! И — какая! Зеркало.— это ее бок. Крокодилица ж ты моя, желанная!.. Залпом сделал я полдесятка забросов в ту сторону, куда ущла эта диковинная рыбина. Не взяла!..
Огляделря, пошел к велосипеду, что стоял под вербой. Сегодня с вербы не капало: в небе сделалась какая-то перестройка, и верер пахнет снегом. Низко над землей тянули гуси на юг, летели совсем близко, каждое перышко было видно, и переговаривались с такой тревогой, что даже меня не заметили. .Проводив взглядом гусей и пожелав им счастливого пути, я разобрал спиннинг, спрятал и чехол и отправился домой.
Вы не подумайте, что домой возвращался я в плохом настроении. Я не жалел: вчерашнего улова еще на неделю хватит. Но я все думал о сегодняшней щуке: свидание с ней обязательно должно состояться в следующем году.
И вот сейчас я жду отпуска. И пока мне ничего не остается, как вновь и вновь, как говорят, поднимать из глубин памяти тот случай. Хотя,— какое там «поднимать»! Он и не опускался никогда, так и стоит перед глазами, ни на минуту о нем забыть не могу…
Да, пока что, мой удел — воспоминания. Но дождусь отпуска, три недели просижу около того омута. Водорослями, лягушками питаться буду, если харчей не хватит, но та щука обязательно станет моей!..
