Разговоры о рыбалке
На берегу Назаров подошел к парню. На пристани было уже темно. Глухая тишина надвигалась со всех сторон. Назаров поежился от ночной сырости.
— Уехали. Ну, ладно! — он тряхнул седеющей головой.
— Пойдем, Андрюша, ко мне.
Сегодня, когда директор базы который часто бывает на сайте зажег в своей комнате свет, она показалась ему особенно неприглядной. Узкая железная кровать с серым байковым, как в больнице, одеялом. Несвежая наволочка. На столе, застланном газетой, стакан с недопитым чаем, в блюдце окурок. С тех пор, как в войну погибли жена и девочка, Назаров мало заботился о своем жилье.
— Ничего, садись прямо на постель. Тут вот у меня давно уже стоит… Выпьем, что ли, по маленькой? Да… Вот так и идет наша жизнь!..
Назаров считал, что лишь горькие пьяницы пьют в одиночку. Он же, Назаров, выпивал редко и мало, только когда подступала тоска, и то никогда не пил один. Ему нужна была не столько выпивка, сколько живой человек, дружественное участие, теплое слово…
— Осень наступает, Андрюша, Понимаешь? Осень…
— Обычное дело, товарищ Назаров. После лета осень. Стало быть, щука начнет брать. А вот как похолодает маленько, и налим пойдет на подпуск. Настоящая-то рыбалка вся впереди, товарищ Назаров.
— Впереди?.. Да, у тебя, конечно. Что ж, давай за все то, что у тебя впереди! — Назаров чокнулся и отставил свою стопку. Пить ему не хотелось. Хотелось только говорить.
— Много у тебя еще будет хорошего, того, что люди называют счастьем. Ведь вся жизнь сейчас перед тобой — бери самое лучшее. Умей только выбрать.
— Да уж не просчитаемся! — Андрей залпом опрокинул стопку. Конечно, ничего нет невыполнимого, раз он, Андрей, такой сильный, ловкий, способный на любое дело.
Он хотел небрежным жестом поставить стопку на стол, но рука почему-то вильнула в сторону, пальцы бессильно разжались, и стопка с жалобным звоном разбилась на полу. Прошло два года. Олег Сергеевич вернулся из длительной командировки и решил сразу же съездить на рыбалку. Теперь уже он, как знаток, показывал впервые ехавшим в Лесную рыболовам местные достопримечательности.
— А на пристани вы увидите чудесного парня, этакого Илью Муромца о золотой шевелюрой. Хотя, может быть, его здесь уже нет: не стал ли он за эти годы каким-нибудь стахановцем или студентом университета… Кто знает!
Чалку приняла пожилая женщина с темным усталым лицом. Она же и выписала приехавшим лодки.
— Здесь был директором базы Назаров…— начал Олег Сергеевич.
— Он и сейчас директор,— сказала женщина.—Товарищ Назаров нынче большое хозяйство задумал.
— Вот как? Скажите, а вы не знали тут Андрюшу, вахтера? Женщина опустила глаза, нахмурилась. Ответила не сразу.
— Как же мне не знать. Сын он мне.
— Ваш сын? — обрадовался Олег Сергеевич.— Вот счастливая мать! Такого сына вырастила. Где он сейчас?
— Не знаю. Может, дома… Значит, весла в палатке возьмете. Там же и груз, если кому надо.
— Хорошо. А что Андрюша?.. Уж не болен ли?
— Здоров,— нехотя сказала женщина и отошла в сторону. С пригорка спускался Назаров. Несмотря на седину, выглядел
он молодым, подтянутым и как-то увереннее, чем раньше, шагал по земле.
— Говорят, у вас тут большие планы? — спросил Олег Сергеевич, когда они вдвоем медленно шли по косогору.
— Да, кое-что делаем. Вот пристань старая сгнила. Будем строить новую. И базу расширяем.
Тесновато до сих пор жили. Всюду строительство идет, ну и мы не хуже других. На берегу кверху днищами лежали свежеокрашенные лодки.
— Ремонтируем,— он рассмеялся.— Делать нечего, так я сам их все промазал, чтобы не гнили зимой.
Некоторое время шли молча. Потом Олег Сергеевич спросил:
— Скажите, что с Андрюшей?
— Андрюша? А вот он.
В стороне под кустом бузины лежал Андрей. Он недавно проснулся. Пухлые губы его кривились, словно во рту была несносная горечь. Лицо стало одутловатым, будто он проспал несколько суток кряду. Тяжелый взгляд из-под красных воспаленных век бессмысленно блуждал по синей глади воды.
— Вот так спит по целым дням, а мать за него на пристани дежурит.
Андрей почувствовал, что говорят о нем, нехотя поднялся и не очень уверенным шагом направился к пристани. Пиджак на плечах болтался, походка стала развинченной, словно из его могучего тела был вынут какой-то стержень.
— Пьет,— со вздохом сказал Назаров.— Мать ко мне приходила. Плачет. Увольте, говорит, его, сделайте милость. Может, обратно на завод пойдет, может еще поправится…
— Да ведь он совсем не пил! Отчего же это?
— Просто понять не могу,— развел руками Назаров.— Берешь человека — кажется, лучшего и желать нельзя. А пройдет время и… все пропало.
Вечером Олег Сергеевич решил погулять, подышать воздухом. Солнце закатывалось. В воде густо разлился багрянец. Лес стоял недвижим. Строгая величественная тишина охватила землю. Олег Сергеевич присел на берегу. Хотелось ничем не нарушать этот великолепный покой.
Хрустнула ветка. С пристани по тропинке нетвердой походкой шел Андрей. Воспаленные глаза его щурились.
— Гражданин! — громко окликнул он Олега Сергеевича, не узнавая его.
— Гражданин, вы, конечно, извините меня… Не найдется ли у вас пятерки, а? Потом будете живцов брать, разочтемся.
«Опохмелиться хочет»,— понял Олег Сергеевич. Он был в затруднении. Отлично сознавая, что нельзя давать деньги, он стеснялся отказать парню. И мучительно краснея, чувствуя, что поступает малодушно, Олег Сергеевич порылся в карманах и протянул пять рублей.
— Благодарю за внимание! — сказал Андрей и привычным жестом взял бумажку.
«Почему я дал ему деньги? — думал Олег Сергеевич.— Испугался, что он заподозрит меня в скупости? Ну и пусть бы! Да… Сидит еще в нас всякая мещанская чепуха! Строим каналы, выращиваем невиданные урожаи, а вот в отношениях людей есть еще старенькое, неизжитое!..»
Олег Сергеевич с досадой толкнул ногой камень. Тот покатился вниз и упал в воду.
Небо на закате уже не было золотым. Его закрыла тяжелая свинцовая туча. Вода потемнела, стала мутнозеленой, а возле берега, как плесенью, покрывалась опавшими сухими листьями. «Благодарю за внимание!» — почему-то вспомнилось Олегу Сергеевичу. На душе у него было скверно.