Рыбалка на реке Сосне
На реке Сосне нет, пожалуй, более красивых и рыбных мест, чем излучина ее с глубокими заводями в урочище Гусиное озеро. У самой воды левобережья — непролазные заросли тростника и осоки. Поднимись по крутоярчику шагов на десять от берега, и — ты уже на роскошном лугу с такой густой травой, что и ящерице не проползти. А чуть поодаль — дубовый лесочек, разбежавшийся кудрявыми купами по западному склону озера.
Круглое, как огромная голубая чаша, глубиной до 3 метров на середине, озеро почти недоступно. С восточной стороны его обрамляют густые заросли камыша, южная и западная части берега в сплошном ивняке, и только с севера можно подойти к водоему с удочкой.
Совсем недавно озеро славилось крупными карпами. Водились тут и прожорливые щуки, и неповоротливые лини, и караси. Но… увы! То ли потому, что за последние годы весенние разливы реки не достигали этого водоема и не пополняли его, то ли браконьеры бросали сюда взрывчатку,— рыбы в озере осталось мало.
Но, как и прежде, привлекают сюда рыболова глубокие омуты в реке и быстрые перекаты на ее бродах, где можно еще поймать голавля на вьюна или рака, а на блесну —шереспера и щучку. С попутной машиной из Ливен на Колпну я однажды добрался до этого живописнейшего уголка нашего края.
Был тот час чудесного летнего вечера, когда все окружающее: поля, луга, далекие холмы и перелески, пламенели в предзакатных лучах солнца, а в глубоких ложбинах, в пойме реки легли уже мягкие тени и повеяло прохладой. Не определив еще, где мне лучше расположиться с удочками на ночь, я стоял некоторое время на пригорочке и окидывал взглядом окрестность.
На север, до самого горизонта, правобережье Сосны размахнулось желтеющими посевами ржи и пшеницы. По низине на восток тянулись густые заросли тальника. Это пойма реки Тим, впадающей в Сосну там, где она делает крутой поворот с юга на запад. В километре от Гусиного озера высилась каменная гора, поросшая мелколесьем.
Притихший камыш задумчиво смотрелся в глубокую заводь реки. Воздух был пропитан тонким запахом зацветающих трав на лугу и так чист, что, вдыхая его, я чувствовал, как все тело наливалось бодростью. Невольно вспомнились годы минувшего детства, первые походы на рыбалку с отцом, задушевные беседы с рыболовами у пылающих костров.
Вдруг до моего слуха донеслись чьи-то голоса, и это обрадовало меня: значит, и сегодня не один буду коротать ночь на берегу.
Голоса становились все слышнее, и я уже сам было пошел навстречу им. Но — какая досада! — незнакомые люди оказались на противоположной стороне. С большим трудом пробиваясь через густые заросли тальника, они шли к широкому омуту, находившемуся неподалеку от меня вниз по течению.
Когда то там была мельничная плотина с глубоким буковищем. Мельницы давно не стало, но почерневшие дубовые сваи кое-где еще и по сей день торчали из воды. Для удильщиков это гиблое место. Кому интересно лишиться крючков и лесок с первого же заброса?
А вот эти двое — один рослый детина., второй поменьше, коренастый, ломая кусты и цепкие заросли репейника между ними, явно спешили опередить кого-то, достичь омута первыми, чтобы расположиться там на ночевку.
Незнакомцы выбрались к омуту, но у них я не увидел ни удочек, ни спиннингов. Может быть, это трактористы с ближнего поля пришли выкупаться в реке? Пусть!
Я уселся на берегу и начал разматывать лески. Высокий тростник хорошо укрывал меня от парней, но ничуть не мешал наблюдать за их действиями. Вот один из них сбросил верхнюю одежду, рубашку, брюки, остался в трусах:
— Ну, Федор, я готов. Ты долго еще будешь возиться со своей бомбой? — спросил он.
— Сейчас, сейчас,— ответил непоседливому напарнику второй.
— Вот только запал закреплю.
Поняв, в чем дело, я срывающимся голосом крикнул браконьерам:
— Эй, вы! Не смейте бросать взрывчатку! Ответите! Посмотрев в мою сторону, парни громко рассмеялись:
— Ты что, дядя? Аль лозинкой выпороть нас хочешь? Лучше уйди от греха подальше, чтобы взрывом тебя не тряхнуло!
— Брось, Федька, лясы-то со всяким точить,— сказал парень в трусиках.— Кидай скорей, пока не стемнело. Рыбу не успеем подобрать.
Это было сказано с такой наглостью, что я готов был взбеситься от негодования. Но как на зло не было ни одного рыболова поблизости, чтобы позвать на помощь. Новая моя попытка усовестить молодых людей также ни к чему не привела.
Но в тот момент, когда коренастый достал из кармана пиджака коробку спичек, чтобы зажечь кончик бикфордова шнура, ввинченного в толовую шашку, из густых зарослей тальника внезапно высыпало несколько подростков. Верзила в трусиках преградил им дорогу:
— Цыц! Нельзя сюда!
Но ребята успели уже обступить непрошеных гостей плотным полукругом.
— Кому нельзя, а пионерскому посту можно,— сказал строго паренек в пестрой рубашке, выступая вперед.— Давайте-ка сюда вашу взрывчатку.
— А вот это не видали? — злобно ответил детина в трусиках, потрясая в воздухе увесистым кулаком.
— Как слепых котят, в речку побросаю, если подобру не уберетесь.
Мальчики отозвались дружным смехом. Один из них сказал:
— Попробуй только пальцем коснуться — сам в речке окажешься!
Из кустов вышло еще пятеро ребят. Это окончательно сбило спесь с нарушителей. Коренастый сплюнул сквозь зубы и запрятал взрывчатку в карман пиджака:
— Пошли, Василий! Может быть, утром на Тим успеем махнуть.
— Нет! Никуда вы не уйдете! А ну, пошли в сельсовет,— по-взрослому деловито заявил паренек в пестрой рубашке. Остальные мальчики дружно поддержали его:
— Не пустим, и — все!
— Подумаешь, милиционеры какие нашлись,— торопливо натягивая брюки, буркнул верзила.— В сельсовет они нас поведут! Чего мы там не видали?
— Фамилии свои назовете председателю, а он запишет: кто вы такие и откуда.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся верзила, успевший одеться.
— Нашли простаков! Не такие об этом нас спрашивали, да оставались с носом.
— Захотите велосипеды свои выручить — скажете,— бросил один из пионеров.
Эти слова ошеломили браконьеров.
— Слышишь,— почти простонал коренастый.
— Остались мы без машин. Что будем делать теперь? Ах, дьяволята!
— Не дьяволята, а пионеры из Вязовицкой школы,— поправил грубияна один из мальчиков.
— Велосипедов-то наших, случаем, не поломали? — робко спросил коренастый.
— Не беспокойтесь, они сданы в сельсовет в полной сохранности,— ответил насмешливо паренек в пестрой рубашке.
Видя безвыходность своего положения, браконьеры начали переругиваться между собой. Один пенял на другого:
— Говорил я тебе, не надо оставлять велосипеды без пригляда в кустах,— горячился верзила.
— Кто мог предвидеть такое,— оправдывался второй.
— Теперь либо без машины оставайся, либо штраф плати. Поспорив еще немного, браконьеры отправились за ребятами.
Те провели их к лодке, запрятанной в небольшом заливчике, затем перевезли на мой берег.
Я разговорился со старшим пионером — Мишей, но браконьерам не терпелось добраться скорее до сельсовета:
— Не ночевать же нам тут на берегу с вами. Живей показывайте дорогу,— сказал верзила.
Один из пионеров, русоволосый, с редкими веснушечками на загорелом лице, подошел к нам с Мишей, деловито спросил:
— Бородин, кто их поведет в село? Уже браниться начали.
— Золотухин и ты, Симаков. Сдадите председателю и — обратно к нам.
Два паренька взяли нарушителей «под конвой» и повели их к селу, видневшемуся невдалеке. Остальные мальчики достали из зарослей тростника припрятанные удочки, ведерки и теплую одежду для ночевки.
— Зоревать будем на песчаной отмели, против впадения Тима в Сосну,— предложил Миша, и все мальчики охотно согласились с ним.
Мальчики двинулись по берегу к облюбованному ими месту ночевки. Посмотрев на меня, Миша предложил:
— Может быть, и вы, дяденька, с нами зоревать пойдете? Там на косе, ух, как хорошо! Никаких зацепов. Дно чистое-чистое: галька и песочек.
Смотав наскоро лески своих удочек, через каких-нибудь 5 минут я уже шел берегом в окружении ребят. А через полчаса, когда все наши удочки-донки были расставлены на ночь и стало уже смеркаться, на песчаной отмели запылал большой костер. Разговор, конечно, зашел о браконьерах. Мальчики откровенно признались, что год назад они и слова такого не слыхивали.
— Ездили к нам сюда люди из города с удочками ловить карпов и щук в озере,— рассказывал Миша.
— И все было хорошо.
— А в прошлом году, в самый сенокос, заявились двое, вроде вот этих. Перед вечером. Мы тут с Данилкой,— Миша кивнул в сторону черноголового паренька, сидевшего на песке против него,— удилища в кустах себе в тот раз выискивали. Зовет один из этих нас к себе, спрашивает:
— Ну как, рыбы в озере много?
— Удочками,— отвечаем,— никогда не переловить.
— Удочка — чепуха,— махнул рукой незнакомец.
— Надо гра-наткой попробовать. Вот это ловля! — и на меня с Данилкой:
— Вы отойдите-ка вот туда, в сторонку.
Рыбу подбирать позовем.
— Достал он из мешочка штучку этакую небольшую, поджег запал и в озеро, туда, где карпы ворочались.
Сколько же их всплыло после взрыва! Целый воз можно было набрать. Кинулись эти приезжие их вылавливать. Хватают и — в мешки. Мы — бежать на село за народом.
Пока собрали колхозников человек десять, а этих приезжих уже и след простыл. Только озеро все битой рыбой покрыто. Дня два ее люди выбирали, она уже портится начала. После этого случая и решили мы на сборе пост свой пионерский создать по охране озера и реки. С начала лета хапуг третью пару выловили!
— Что ж,— говорю,— хорошее дело начали вы, ребята. Если бы вашему примеру последовали все школьники страны, не стало бы у нас браконьеров на реках и озерах.
— И должны последовать,— горячо сказал Миша.
Я охотно согласился с ребятами, пообещав им написать рассказ об их скромном подвиге.
