С мормышкой на… бычков! Или как я впервые использовал свои подарочные ножи
Я принадлежу к поклонникам активных способов рыбной ловли и очень люблю подарочные ножи; переметами, жерлицами и даже донками-поставуш-ками никогда в своей «рыбачьей» жизни не занимался.
Может быть, этому виной досадное происшествие далекого детства, которое я и сейчас помню во всех подробностях. Тогда я, узнав, что на донки ночью ловится в основном крупная рыба, несколько месяцев собирал по копейке деньги на покупку снасти (в магазине!). Наконец, купил ее и, наживив крючки жирными выползками, забросил с вечера три удочки в один из омутков речки Тихая Сосна, протекающей близ г. Острогожска, где мы тогда жили.
Ночевать на берегу мне тогда еще не разрешали, поэтому ночь эту в каком-то лихорадочном полусне я провел дома, а на рассвете потихоньку вылез через окошко и помчался на речку. По дороге рисовались мне картины борьбы с крупной рыбой и торжественное возвращение домой с добычей, похвалы и прощение матери за самовольный побег из дому и прочие отрадные и волнующие вещи.
Однако донок на месте не оказалось. Я метался по берегу, искал, думал уже, что перепутал место, и вдруг услышал: «Что, половил рыбку? А удочки-то хорошие — пригодятся!».
На середине реки, в лодке, сидел какой-то великовозрастный детина и, смеясь надо мной, увозил мои удочки.
Боль и обида на человеческую несправедливость несколько дней терзали меня, я даже не ходил на речку. Лишь пережив обиду, принялся с еще большим увлечением таскать пескариков и окуни-шек на самодельную, в один волос, леску и самодельный же, из балалаечной струны, крючок — ведь фабричные-то (первые в жизни!) были так нагло увезены грабителем вместе с донками и мечтами о крупной рыбе. Материальная и моральная мощь моя была надолго подорвана.
Воспоминания эти пришли мне на ум много-много лет спустя, когда я впервые после приезда в Одессу беседовал с одним из местных рыболовов.
— Спиннинг, ха! У нас не ловят, да и нечего на него ловить!
— Нахлыст? А что это такое?
— Мормышка?!
— Нет, друг, оборудуй ты себе самолов или грузовку да несколько стричек, а то и самодур,— и лови на здоровье, а на поплавочную тоже можно, но когда море спокойно, да и то только у берега.
После этого разговора я немного приуныл, однако все-таки решил опробовать на море и свои, «речные», способы ловли. Понравился, правда, мне по описанию самодур, но лодки не было, знакомых рыболовов тоже, поэтому с самого начала влился я в армию рыболовов «безлошадников» и начал ловить с берега, пристаней и прибрежных камней почти единственную в таких местах рыбу — бычка.
Однако и здесь на первых порах вышел у меня конфуз, хотя рассуждал я как будто довольно логично: вода в море чистая, прозрачная, рыбешка, бычок, небольшая — значит, снасть потоньше, незаметнее.
Оснастил по всем правилам поплавочную удочку с жилкой 0,15, крючком № 5, запасся креветками («рачками»), но… бычки хватали добросовестно, взаглот; маленькие крючки из их сравнительно больших и твердых пастей было трудно вытащить, и они часто оставались в самом бычке вместе с кусочком лесы. Неоднократно схватив насадку, бычки удирали под камни — в воде оставался крючок, а иногда и грузило, уже с солидным обрывком лесы.
Пришлось поступиться своими привычками и перейти с жилки 0,15 на 0,35, а крючки применить, по примеру местных рыболовов, не № 5, а № 8 или 9, не фабричные хорошей закалки, а кустарного изготовления, свободно разгибающиеся при зацепе за камень. Вот только на применение «коромысла» — горизонтально подвешенного груза, с которого свисают на поводках два крючка,— я не пошел и не стал употреблять еще более толстой лесы, как это делают почти все здесь по принципу: чем толще, тем лучше?!
«Все-таки бычок не совсем глупое существо»,— думал я.
Бычки ловились на креветку, на мидии (двухстворчатые ракушки), на мелких рыбок, на червя, на сыр, на мясо, на сало, словом,— почти на всё, что им предлагалось, хотя заметное предпочтение ими отдавалось креветке. Иногда приходилось вылавливать довольно крупных обжор, у которых изо рта торчал хвостик более мелкого собрата.
Это натолкнуло меня на мысль опробовать мелкую зимнюю блесенку без насадки, однако затея эта привела к поимке лишь одного, правда — довольно крупного бычка, в то время как соседи рядом на обычные поплавочные удочки еле успевали насаживать креветок.
Без всякой уже надежды насадил и я кусочек креветки на крючок блесенки и… не успел опустить ее до дна: знакомый удар, легкая подсечка, и пошло! Бычки ловились, правда, реже, чем у соседей, но более крупные.
Вечером, дома, я уже более уверенно перебирал содержимое заветной и далеко и надолго (как мне казалось) запрятанной коробочки с мормышками. Выбор мой остановился на двух довольно солидных (по 2—2,5 г весом) мормышках с крючками № 6, которые в свое время хорошо мне послужили при летней ловле на Волге, около г. Рыбинска.
Нацепил на лесу круглый пробковый поплавок диаметром около 3 см, дополнительный грузик граммов в 8—10, а в 25 — 30 см от него — мормышку-капельку и еле дождался утра.
Море оказалось тихим, но… вода была прозрачна, как хрусталь, и довольно холодна на ощупь, течение почти отсутствовало. Последние три признака, по общему, и моему в том числе, мнению (а я был к тому времени уже довольно «опытным» морским рыболовом), говорили о почти полном отсутствии клева. Но мне все же захотелось испытать свою снасть.
Кряхтя влез в воду, забрел на камень, насадил на крючок кусочек креветки и, пустив ее в 3—5 см от дна, стал ожидать. На дне совершенно отчетливо различались все камешки, ракушки, несколько крабов, неподвижно сидевших в своих засадах, и… ни одного бычка. Потерпел немного и решил закурить.
Взяв удилище под руку, потянулся рукой к нагрудному карману, одновременно приподняв и снасть. Поплавок, а вместе с ним и мормышка плавно тронулись с места. Закурить я так и не успел: откуда-то из-под камешка на мормышку ринулся бычок и, схватив ее, тут же исчез вместе с ней; поплавок погрузился в воду.
По опыту зная, что дергать в таких случаях бесполезно, я подождал немного, после чего мормышка мне была деликатно возвращена, конечно — с обглоданным крючком. Нацепил новый кусочек креветки и, закинув, медленно повел удочку на себя. Сразу же ожило «необитаемое» дно — выскакивавшие из своих укрытий бычки на моих глазах яростно атаковали мормышку.
Несколько раз пришлось вытащить ее впустую, а затем приноровился — в воду смотреть уже не стал, а при первом подергивании поплавка почти без подсечки вытаскивал из воды очередного «вояку» с растопыренными жабрами и плотно зажатым ртом, крючок из которого вытащить стоило больших трудов, несмотря на наличие мормышки. Особо активные бычки глотали всё вместе с мормышкой.
Менее удачливые мои коллеги по ловле начали забрасывать насадки примерно в то же место, откуда я только что «вынимал» бычков, но безрезультатно.
Мои попытки объяснить им свой успех были встречены с явным недоверием — тут же поделиться опытом не удалось. Лишь через некоторое время, когда, собравшись вместе с двумя своими соседями по дому на рыбалку, я, пользуясь мормышкой, поймал вдвое больше, чем они, лед был сломлен, начались поиски олова, напильников, словом, всего того, что сопровождает отливку мормышек.
Без улова с тех пор мы никогда не возвращались, хотя друзья мои не во всем были со мной согласны: жилка у них по-прежнему была 0,5 и 0,6 мм, мормышки были обработаны небрежно, а потому мой улов неизменно оказывался выше.
На мормышку попадались и морские собачки, мелкие камбалы; однажды выудил я и морского петуха. При ловле с лодки хватала ставрида.
Так, моя любимейшая на реке снасть оказалась приемлемой и на море. Едущим отдыхать к морю «речникам» советую не забывать, а живущим у моря проверить на собственном опыте ловлю на мормышку (особенно — в часы плохого клева) — не пожалеете!
