Страсти по запрету
Казалось бы, можно и потерпеть или съездить на Саргассово море: подумаешь, каких-то 10— 15 дней и лови себе в удовольствие. Но эти дни раздражают больше всего именно потому, что трудно найти какие-либо логические обоснования запрета ловли в июне на маленьких водоемах, где кроме щуки и окуня с сотворения мира никакой другой хищной рыбы не водилось.
О больших акваториях, с разнообразным видовым составом ихтиофауны, речь, естественно, не идет. Но разговор в целом, конечно же, не только о начале лета, а о запрете вообще. То, что он необходим, в этом сомнений быть не может, но то, на чем акцентируют внимание законодатели, зачастую не вызывает ничего, кроме негативных эмоций.
Сразу вспоминается одно нелепое предложение «сверху», заключающееся в том, чтобы запретить автолюбителям использовать шипованные шины, так как они якобы повреждают дорожное покрытие. Все мы прекрасно знаем, что происходит с нашими дорогами и кто виноват в их плачевном состоянии, но никому из нас в голову не придет причину того искать в шипах на колесах.
Но вот законодатели от рыбалки, видимо, вполне серьезно полагают, что спасти оскудевающие рыбные запасы можно путем контроля исключительно за рыболовами-любителями. Сюда не ходи — зимовальная яма, тут не лови — нерестовая зона, крючок на воблере больше № 12 — плати штраф. Одни табу, хоть к реке не подходи.
На реках Волго-Каспийского бассейна во время весеннего запрета спиннингом ловить нельзя, это отчасти понятно, но непонятно, почему для подводной охоты не существует отдельных правил. Получается, что на какой-нибудь микроречке во имя сохранения ихтиофауны закон запрещает ловить спиннингом в нерест, мол, вдруг забагрит чего неосторожный рыболов, но зато после 10 июня подводный охотник может на вполне законных основаниях лупить из ружья по самым крупным особям, истребляя тем самым маточное поголовье. Так кого охраняем? Плотвичку с палец? Неужели нельзя прописать для любителей подводной охоты отдельные правила и указать в них водоемы, где такая «рыбалка» запрещена категорически.
Многие рыболовы наверняка не раз наблюдали такую или похожую картину: подъезжает на берег машина, двое охотников надевают снаряжение и ныряют… в пруд размером с половину футбольного поля. И никому до этого нет дела — все в рамках закона!
Не уходя далеко от темы весеннего запрета, коснусь вскользь и зимовальных ям. В советское время, если не изменяет память, на зимовальных ямах запрещалась ловля на блесны с подвесными тройниками, что более чем понятно. По какой причине ОМОН гоняет, а инспектор штрафует теперь рыбаков, на удочках которых мормышки с крючками № 18, сказать сложно.
Наверное, проще запретить все и всем, чем объясняться с каждым рыболовом в отдельности. Но следуя этой логике, и в нерестовый запрет стоило бы тогда наложить табу на использование всех видов снастей, на что настоящие рыболовы отреагировали бы вполне адекватно, особенно если законодатели подошли бы к вопросу более ответственно и корректировали сроки запрета именно с учетом реального положения дел.
Такие попытки, правда, в некоторых регионах видны. Щуку, например, запрещается ловить до 1 мая, а жереха до 15-го. Но дальше начинаешь удивляться: до 10 июня ничем, кроме поплавочной удочки,ловить нельзя. Видимо, щука в этот период клюет на кукурузу. В советских правилах использование живца во время нереста было запрещено. Видимо, тогдашние законодатели по умолчанию запрещали подъемники для ловли живца, ибо в них мог оказаться вовсе не живец. Теперь же живца можно купить, и получается, что лови себе щуку на живую рыбку, а о силиконовой забудь до середины июня.
К чему это я? Да к тому, что нет никакого смысла запрещать в нерестовый период ловить одним видом снасти, разрешая при этом другой. Сейчас объясню свою позицию на конкретном примере, а именно на посещаемой многими московскими и подмосковными рыболовами реке Пахре.
Нерестовая зона, на которой запрещено ловить всеми видами снастей, именно на этой реке вызывает вопросы: «от устья реки Щербинка до плотины поселка Володарский». На самом деле это три лаптя по карте. Получается, что десятки километров рыба нерестится на всем протяжении, а за поселком Володарский вдруг перестает. Видимо, там климат другой — Северный полюс.
Автор статьи одного из популярных рыболовных изданий наверняка знал об этих особенностях правил, а потому вполне «законно» написал материал о ловле голавля весной в районе Володарского. Речь шла, естественно, о поплавочной удочке. Автору спасибо за содержательную статью, а также за проявленную тактичность, ибо он не забыл упомянуть о том, что в те края в этот период со спиннингом наведываться не стоит, ибо во время нереста использование данной снасти запрещено.
Но запрещен не только спиннинг, но и нахлыст, то есть наиболее эффективные способы ловли голавля на искусственные приманки. Так кто-нибудь даст мне адекватный ответ на следующий вопрос: почему поймавший десяток голавлей и изъявший их из водоема поплавочник не нарушает закон, а поймавший такое же количество рыб и отпустивший их в родную стихию нахлыстовик является, по сути, браконьером? И даже если бы нахлыстовик забрал рыбу домой, то чем он хуже поплавочника? Тем, что ловил на искусственного жука, а не на живого?
Логичнее всего было бы ввести полный запрет на использование всех видов снастей. Тогда бы инспекторам не приходилось считать крючки, а поплавочни-кам искать границы нерестилищ, чтобы не платить штрафы, тем более что никакими аншлагами эти зоны не обозначены.
Хорошо еще, если нерестилище определено в правилах с упоминанием географических названий, т.е. указаны населенные пункты, между административных границ которых ловля запрещена. А если указаны метры вниз или вверх по течению от устья реки? Подойдет инспектор и заявит — нерестовая зона. И что делать? Брать рулетку и отмерять километр?
То же самое, кстати, происходит и с ловлей возле мостов. На основании чего ближе, чем на полкилометра к мосту со снастями приближаться нельзя? В СССР запретная зона составляла всего 100 м. Защитой от террористов эти 500 м трудно объяснить, ибо частные плавсредства свободно курсируют под мостами. Тогда в чем дело? Там рыба скапливается в таких количествах, что в пору ее сачком ловить?
И еще: всего за один сезон от разных людей, проживающих в разных регионах, мне пришлось услышать очень похожие, но довольно показательные истории. В первой из них рассказывалось о рыбинспекторе, который выяснял у местного браконьера, проверяющего сеть, не видел ли тот где-либо поблизости спиннингистов.
Во второй истории говорилось о выписываемых спиннингистам штрафах при полном игнорировании инспекторами курсирующих по воде лодок с браконьерами. Такие рассказы (а не доверять источникам у меня нет никаких оснований) наводят только на одну мысль: существующая в этой области система направлена не на сохранение водных биоресурсов, а на (простите!) «ошку-ривание» граждан и на улучшение отчетности.
Учитывая подобные факты, рискну предположить, что для природы было бы гораздо больше пользы, если бы не было ни запрета, ни рыбоохраны, но только в том случае, если бы браконьерство классифицировалось как уголовное преступление. Поймали первый раз при постановке сетей или за электродов — крупный штраф и условный срок; поймали второй — поехал варежки шить.
Самих инспекторов тоже можно понять: зарплаты маленькие, нарушители нередко на дорогих машинах с интересными номерами, да еще и с корочками в кармане. Да и просто к человеку с ружьем (даже с подводным) не каждый инспектор решит подойти, и будет по своему прав. Так что звонок в милицию и наряд в масках вкупе с ужесточением законодательства смогут сделать гораздо больше, чем прописанные на десятках страниц правила, налагающие ограничения, напоминающие стрельбу из пушки по воробьям.
Чего только не выдумают законодатели, чтобы рыболовы-любители чувствовали себя на природе не в своей тарелке. Это браконьерам все равно: поставил сеть и уплыл. Вот поэтому их никто ловить и не хочет: выслеживать надо, гоняться. А любитель — вот он: палатка, машина, снасти расставлены — куда он убежит? Для отчетности самый что ни на есть подходящий клиент.
Но хватит уже попусту сотрясать воздух. У меня есть одно предложение, касающееся нерестового запрета. Заключается оно в том, чтобы в правилах указывать не места нерестилищ, а список водоемов, в которых ловля запрещается всеми видами снастей. Такие поправки действительно помогут восстановить ихтиофауну, естественно при условии, что за данными акваториями будет установлен постоянный контроль со стороны рыбоохран-ных органов.
Для водоемов же, не указанных в «черном списке» (микроречки, небольшие озера и пруды), предлагаю прописать следующее: «разрешается ловля с берега одной поплавочной или донной удочкой с общим количеством крючков не более двух на одного гражданина, а также спиннингом или нахлыстом с использованием приманки с одинарным крючком». Про крючок, надо признаться, идея совсем не моя.
Читая как-то правила рыболовства одного американского штата, я нашел нечто похожее: использовать на спиннинге приманку с одинарником заморские законодатели обязывают спиннингистов только во время хода лососевых. Так почему бы и нам не перенять этот опыт в нерестовый период, тем более что в отличие от американских лососей наши шуки стадами не ходят.
К сожалению, поправки можно будет внести только тогда, когда появятся такие телефоны горячей линии, позвонив по которым граждане смогут быть полностью уверены в том, что на их звонок отреагируют и примут действенные меры. А пока на водоемах в нерестовый период идет массовый разгул браконьерства, которому способствует еще и отсутствие рыболовов на берегу, никакой запрет на ловлю спиннингом проблему не решит.
Вот когда поймают нарушителя с поличным, оштрафуют тысяч так на сто, да еще об этом факте сообщат в СМИ, то тогда остальные браконьеры серьезно задумаются над тем, стоят ли десяток икряных лещей таких денег. А ведь выследить их, на самом деле, не так сложно. Сейчас появилось много хороших камер даже в телефонах, так что номер лодки и лиц, находящихся в ней, занимающихся постановкой сетей или электроловом может зафиксировать практически каждый. Только сейчас эти записи никому не нужны.
Инспектора штрафуют любителей за лишний крючок или ловлю вза-бродку, тем же любителям угрожают расправой браконьеры, и остается уповать только на то, что проклятую браконьерскую лодку когда-нибудь поразит молния. Похоже, что другой управы на них действительно нет.
Конечно, рыбоохрана — не та структура, на которую государство особенно тратится. Но раз уж не хватает денег, то должно ведь хватить разума, чтобы использовать их как можно эффективнее, тем более что есть опыт зарубежных стран.
Ведь можно же, например, вместо двухмесячника ввести годовой или даже двухгодичный запрет на ловлю всеми видами снастей на определенном участке водоема и постоянно патрулировать этот участок. Спустя год-два разрешить ловлю на этом участке и закрыть на другом. Рыба будет не только спокойно нереститься, но и подрастать, что в целом улучшит состояние ихтиофауны поднадзорного водоема.
На самом деле не нужно бешеных денег, чтобы следить, скажем, за участком Оки от автомоста трассы М4 до автомоста трассы Мб или за каким-нибудь заливом на одном из подмосковных водохранилищ. Это не значит, конечно, что остальные участки останутся без присмотра, ведь на них будут рыболовы, у которых в телефонах записан нужный номер.
Утопия? Отчасти — да. Но лишь до тех пор, пока мы будем верить в то, что наплевательство — наша национальная черта.
