В курильских каньонах

Тайфуны все чаще беснуются у берегов Японии, проливая долгие дожди и посылая сбивающие с ног ветра на наши острова. Дальневосточное лето не собирается так просто отдавать свои позиции, пока холодное Охотское море не начнет обдавать ледяным дыханием затерянные в океане острова, а тайфуны не понесут лед на юг, к краю курильского ожерелья.

В курильских каньонахТысячи рыболовов с нетерпением ждут становления ледовых полей у побережья Сахалина, у Курильской гряды и под Владивостоком, это очень красивое зрелище, примерно также в августе цветет море в Анапе. Но вот к январю лед закрывает беспокойные морские заливы и лагуны, солнце дарит тихую, безоблачную, с легким морозцем погоду, и тогда наступает Большой Рыболовный Праздник — самая массовая на Дальнем Востоке охота за серебристой, пахнущей свежим огурцом, бойкой рыбой — корюшкой. Десятки машин, автобусов, мотоциклов устремляются к морским заливам, и тысячи буров самых разных конструкций сверлят ледяной щит океана от нескольких сантиметров на Курилах до полутораметровой толщи у Северного Сахалина и в Татарском проливе. Несметные стада корюшки собираются под ледяным припоем, который трещит и скрипит от океанского дыхания, стараясь оторвать крупные льдины от берегов вместе с увлекшимися рыболовами. Но разве остановить большую человеческую страсть к рыбалке! Несмотря на риск оказаться в океане, несмотря на непогоду — морозы и метели, человек стремится к Рыбе, продолжая Большой Рыболовный Праздник до весны. Здесь можно встретить и стариков, и женщин, и детей, и даже тех, кто летом вообще не занимается рыбалкой, — всех покорила Ее Величество Корюшка!

В курильских каньонахНа Курилах из-за норовистого характера океана редко встретишь лед у берегов. Отдельные льдины и поля находятся в постоянном движении, и только в глубоких, как фиорды, бухтах, закрытых от ветра высокими скалами, лед останавливается и держится два-три месяца, пока весеннее солнце и вода не разрушат его к маю. На южных Курилах только остров Шикотан имеет три глубоко заходящие бухты, но из-за их удаленности от поселков лишь в бухте Отрадной собираются большинство и местных рыболовов, и гостей из других поселков и даже с островов, где нет таких бухт. В выходные дни чуть ли не добрая половина жителей поселков выходит на лед бухты, защищенной со всех сторон горами и лесами. Смех, шум, советы, анекдоты не утихают весь день — клюет корюшка, клюет активно, по три-четыре штуки сразу попадается на несколько крючков, украшенных только желтыми и белыми кусочками поролона. То в одном конце бухты, то в другом раздаются крики, и все устремляются к счастливцу, нашедшему стаю. А стая не стоит на месте. Десяток рыб — и клев перемещается влево, еще пять — и вот теперь клюет справа… Только терпеливые старики не покидают насиженных мест в надежде, что стая вернется, и зачастую оказываются с богатым уловом.

В начале зимы замерзает мелководная и опресненная речкой часть бухты с полутора-двухметровой глубиной и ловить корюшку удобнее. Но вот замерзает глубоководная часть ближе к выходу в океан, и косяки корюшки переходят на десятиметровые глубины. Тут рука частенько чувствует тяжесть более крупной рыбы — здоровенные пунцовые бычки Стеллера с рогами на голове глотают нижний крючок, часто тонкая леска не выдерживает, и горе тому рыболову, который не взял две-три запасные ставки…

В курильских каньонахКогда однообразный и частый клев надоедает, я люблю лечь на лед и смотреть на игру блесны для бычка и камбалы в глубине. Какой прекрасный мир открывается на дне бухты! Разве сравнишь с пресноводным озером! Обилие разнообразных на солнце красок подчеркивает и украшает каждый камень, каждую рыбу. Водоросли — буро-зеленые полосы ламинарий и аля-рий — тянут свои руки на десятки метров, ковры фукусов поднимаются по каменистым уступам к мелководью, пряча в своих зарослях креветок и крабов. Раки-отшельники, как муравьи, копошатся между валунами, словно договариваясь об обмене квартир. Невесомыми стрелами пролетает стаякорюшки, вечно озабоченные чем-то обитатели глубин живут своей загадочной для нас жизнью.Медленно опускаю блесну на семиметровую глубину, и она, подрагивая, пляшет у дна.

Тотчас же оживает лежащая в метре от нее коряга, оказавшаяся крупным бычком Стеллера, большую часть тела которого составляет пасть, способная уместить в себе целый набор блесен. И «вот такая пасть, подталкиваемая змеевидным движением хвоста, быстро рывками подплывает к блесне, хлопая толстыми губами. Блесна замирает, и пасть, закрывшись, смотрит на нее двумя выпуклыми глазами. Вскоре блесну окружают три такие же пасти, и одна все же засекается. Впечатление такое же, как при вытягивании соменка где-нибудь на среднерусской реке — резкие тяжелые толчки и потяжки. Рыба поднимается к лунке. Я опускаю руку в аоду, пытаясь схватить бычка под жабры, и нечаянно попадаю в рот двумя пальцами. Челюсти судорожно сжимают их, и ощущение становится не из приятных. Быстро вытаскиваю вцепившегося в руку бычка на лед. В нем более килограмма, и челюсти едва удается разжать второй рукой.

В курильских каньонахБольшая и толстая «лягушка» ворочается на снегу, и солнце представляет ее во всей красе. Ярко-красные и оранжевые пятна на скользком толстом брюхе перемежаются с ярко-белыми кругами, отороченные желтизной плавники и янтарные глаза будто светятся. На жаберных крышках топорщатся острые рога колючек, придавая огромной пасти устрашающий вид сказочного дракона. Некоторые рыболовы перестают ловить корюшку и тоже подходят полюбоваться чудесным драконом океана.

«Ну, будет тебе, дракон! Полюбовался сухопутными обитателями и возвращайся к себе в море! Расскажи, как прекрасен мир у тебя над головой!» — подталкиваю я бычка к лунке, и он, видимо, не веря, что его отпустили, медленно погружается в воду. Погрузившись на метр, пробуждается от воздушного наркоза, стремглав улепетывает в глубину, а мы возвращаемся ловить корюшку.

Солнце заходит в океан. Сгущаются сумерки, а корюшка продолжает клевать то справа, то слева, обдавая вытягивающих ее рыбаков свежим запахом огурцов, и многим вспоминается теплый день в начале июня на берегу Дона или Волги и первые поспевающие огурцы, только что сорванные с грядки, огурцы, о которых впоследствии, возвратившись на родные берега, можно будет сказать: «Они пахнут корюшкой с далекого Тихого океана!»

Поделиться ссылкой: