Рыбалка в бухте Ласпи
Известно, что спиннингист получает тройное удовольствие от своего увлечения: тихую радость он испытывает, сидя за столом и перебирая любимые блесны, всю полноту счастья — на рыбалке, справившись с очередной бородой, и, наконец, более всего счастлив он, когда удается доказать, что пойманная щука была только в два раза меньше, чем он говорит.
Этим .летом мы с товарищем потеряли немало блесен, распутали много бород, но тем не менее порыбачили неплохо. В 1966 году в Ласпи на закидушку с камней отлично брал крупный ласкирь (морской карась) — красивая золотистая рыба, похожая на тропических рыб, жительниц коралловых рифов. Но ловить закидушкой с камней довольно неудобно — при вываживании леска задевает за камни и рвется. Поэтому на следующий год, отправляясь, как обычно, в середине августа в Ласпи, я захватил старый металлический спиннинг, намереваясь использовать его для закидушки, бросил в коробку с леской и крючками несколько «Шторлингов» и белый «Байкал».
Однако ласкирь на этот раз клевал плохо. В конце августа мы с другом с дощатого пирса на пионерском пляже ловили смариду и каменных окуней. К нам подошел пожилой мужчина, приехавший сюда на воскресенье из Орлиного половить смариду.
Приходите сюда в четыре утра. К берегу подходит зубарь. «Вот тогда и ловите спиннингом»,— сказал он, увидев наши снасти и скромный улов.
Непонятно было, о какой рыбе он говорил, потому что по его описанию она совсем не напоминала нам известного зубарика. Но утверждение о том, что море крцит при подходе этой таинственной рыбы к берегу, произвело впечатление.
На следующее утро мы торопливо прошли по тихим дорожкам пионерского лагеря и спустились к морю. Берег здесь завален камнями. При слабом свете фонаря, распугивая разбегающихся в разные стороны мелких крабов «пауков», мы взобрались на камень, выступающий в море. Прямо над головой сверкал великолепный Орион. Граница воды угадывалась по отблескам звезд. Лева, наживив закидушку мясом краба, забросил ее. Я стал прочесывать маленькую бухту, проводя блесну на разных глубинах.
Прошло около часа. Лева поймал несколько скорпен и окуней, у меня же поклевок не было. Быстро светало, с дальних камней Батилимана с криком пролетела стая чаек. Пожалуй, пора собираться домой. Вдруг — удар по леске. На мгновение перехватило дыхание. В зеленой глубине металась серебристо-голубоватая рыба. Леска сильно натянулась. Временами сила тяги была так велика, что я не мог повернуть катушку. С большим трудом удалось смотать метров тридцать пять лески. Сопротивление рыбы не ослабевало. Больше того, уже вблизи берега она сделала целую серию прыжков. Лева закричал: «Это не рыба, это мустанг!» — и бросился к воде. Уткнувшись носом в камень, рыба на мгновение замерла.
Мой крик «Не хватай леску!» совпал с сильным всплеском. Лева разогнулся и зачем-то показал мне оборванный конец лески. Не очень веря в возможность ловли на блесну в море, да еще с берега, мы не захватили другой блесны, а подсачека у нас вообще не было. Пришлось с горечью констатировать, что на сегодня ловля кончена. Весь день прошел в подготовке. Из садка сделали подсачек, леску 0,4 миллиметра заменили на 0,6. Блесен, к сожалению, было мало.
На следующее утро в половине пятого мы уже были на старом пирсе, представляющим собой бетонную площадку размером приблизительно 2 на 2 метра с тремя кнехтами. Над морем он поднимался на 1,5 метра. Под пирсом в черно-зеленой воде вспыхивали призрачным огнем ночесветки. Бегущая блесна оставляла светящийся затухающий след.
Как и вчера, до рассвета поклевок не было. Мы опять начали сомневаться в успехе. Но вот у мыса, выступающего в море, на спокойной поверхности воды появилось темное пятно. Оно двигалось вдоль берега, быстро приближаясь к нам. Рябь на воде и шум очень напоминали дождь. Стало видно, как серебристые мелкие рыбешки выпрыгивали из воды, спасаясь от преследователей, темные спины которых бороздили поверхность моря во всех направлениях. Вот прямо под пирсом пронеслись зеленые тени.
«Есть!»—закричал я. Лева стоял с подсачеком наготове. Сделав несколько оборотов, я почувствовал, что леска натянута до предела. Стоило чуть ослабить натяжение— и сход. Но едва блесна успела пробежать несколько метров, как снова удилище согнулось. Теперь уже не думая о классических способах вываживания, подматывал леску безостановочно, только особенно сильные рывки амортизировал удилищем.
Подсачить эту необычайно подвижную рыбу трудно. Еще труднее удержать ее на короткой леске. Наконец, изловчившись, мы выбросили полуметровую рыбу на пирс. Крутой лоб и зубастая пасть помогли сразу узнать ее Это —луфарь. Он отчаянно бился в сачке и сам освободился от тройника. Вытащив дрожащими руками блесну, я снова закинул туда, где были особенно сильные всплески. Вот бы на подмосковных реках такой клев! Вскоре взяли второго упирающегося луфаря. Он крупнее первого, но в подсачек влетел с разгона.
Дело пошло! Каждый заброс (ради экономии времейй закидывали близко, метров на пятнадцать) завершался поклевкой, и Лева укладывал в корзину очередного бурно сопротивляющегося луфаря.
Но вскоре один крупный луфарь оставил нас без последней блесны. Пришлось из найденной на свалке полоски оцинкованного железа сделать несколько блесен типа «Зигзаг». Для утяжеления среднюю часть блесны мы обертывали полоской свинца. А на вращающуюся блесну за все время так ни одной поклевки и не было, хотя мы много раз пытались ловить на белый «Байкал».
Ловля луфаря продолжалась всего 15—20 минут, пока стая проходила около берега. Но зато это время мы работали с полной нагрузкой. Полученное удовольствие от борьбы с неутомимой и сильной рыбой велико!
В Ласпинской бухте можно встретить почти все виды черноморских рыб. Прозрачные, прогреваемые слои воды, разнообразное по рельефу и характеру дно, множество пищи привлекают в бухту целые косяки рыбы. Прекрасно ловится самодуром, особенно в конце августа — сентябре, ставрида, пикша.
На траверсе маяка, что на мысе Сарыч, есть крохотный каменный островок, где на самодур часто попадаются катраны, черноморские колючие акулы. Серо-голубой изящный катран оказывает сильное сопротивление при подъеме наверх (он берет на глубине 40— 50 метров), но быстро сдается на поверхности.
В последние два года среди коренных жителей Ласпинской бухты (рыб) появились новые обитатели — люди. На глубине 15 метров среди подводных скал легла трехлучевая черно-желтая звезда.
Это подводный дом, в котором живут и работают ихтиандровцы — спортсмены донецкого клуба «Ихтиандр». У иллюминаторов подводного дома толкутся тысячные стаи атеринки и мелкой ставриды, как будто они хотят заглянуть к новым соседям на новоселье. Живут в Ласпинской бухте и «дрессированные» дельфины. Может быть, вам очень повезет и вы встретите дельфина, который заговорит с вами и пригласит с собой на прогулку. И, конечно, такой провожатый расскажет вам о бухте и ее обитателях гораздо больше и интереснее, чем это удалось сделать мне.
Если вы планируете съездить в эту бухту в свой отпуск, так как туризм там очень развит тогда купите авиабилеты дешево на сайте www.aviazd.com.