Об уловистых мормышках
Стоит сойтись группе рыболовов—любителей подледной ловли, тут же заходит разговор о мормышках. Прежде всею они начинают хвастать любимыми мормышками, показывать их, ке выпуская из рук, сравнивать с другими и… Ну, а что такое любимая мормышка? Это самая уловистая, и бережет се рыболов пуще глаза.
Посмотрите на рыболова, когда он подбирает к ней леску. Его терзают сомнения. Чтобы какой-нибудь здоровяка судак не оторвал мормышку, ом готов привязать со на леску потолще и попрочнее. Но, зная о плохой эластичности толстой лески, рыболов не может ожидать от мормышки хи-рошей «игры». Да и рыба, он это понимает, сразу настораживается, увидав юлстый поводок. С болью в сердце выбирает рыболов из своих запасов леску потоньше и молит всевышнего, чтобы его мормышка не заинтересовала пятикилограммовую щуку.
Непонятно, чем иная мормышка так привлекает рыбу? И с виду она неказистая, и крючок у нее грубый — все проклянешь, пока мотыля насадишь, и тусклая она. А начнешь рыбачить и убеждаешься, что она —чудо, что она просто клад! Все тебе завидуют, а ты знай потаскиваешь горбатых.
Мне один рыболов рассказывал. Оставил он однажды в вагоне электрички рюкзак. Ехали вдвоем с сыном. Понадеялись один на другого и выскочили ил вагона без рюкзака. Хватились, когда поезд ушел. А вышли на остановке, где даже будки никакой не было. Словом, пропал рюкзак. О чем же жалел рыболов? Думаете, о рюкзаке с буханкой хлеба и кольцом краковской колбасы? Или о термосе с горячим чаем?
Жалел, попятно, по философски,— дескать, наживем еще. А вот об удочке с уловистой мормышкой жалел без философии, но-настоящему. Чуть волосы па себе не рвал. Наш брат рыболов не мало теряет мормышек: то крупная рыба унесет, то зацеп закончится обрывом лески, то еще какой-нибудь казус. И жалеть тут особо не приходится — на то и рыбалка. Но о потерянной любимой мормышке или блесне рыболов скорбит годами.
Не удивляйтесь, если вы услышите от рыболова: «Эх, вот была мормышка! Как сейчас помню, в сорок девятом году сделал из царского полтинника. По всей Чусовой слава гремела! И вот, понимаешь, оборвал!». И далее следуют красочные, насыщенные неувядаемой скорбью подробности.
Случаются, однако, и чудеса. О них-то и пойдет речь.
Знаете пословицу: «Что с возу упало, то пропало»? Есть и другой вариант ее: «Что в воду упало, то пропало». Правда, она появилась, когда еще не было аквалангов и водолазных костюмов. Но к мормышкам это относится и сейчас в полной мере. Однако случаются чудеса. Воспоминания о них надолго остаются в рыбацком фольклоре. Вот два подобных происшествия.
Дело было на Обве. По соседству с моим приятелем Димой (это его рассказ) удил пожилой мужчина в черном романовском полушубке и великолепных оленьих унтах. У Димы мерзли ноги в резиновых сапогах, и он изредка поглядывал на чужие унты —все вроде теплее становилось. Да и клевало у мужчины в унтах отменно. Все спят над лунками — у одних совсем пусто, у других почти ничего, а он знай потаскивает: то окуня-горбача, то подлещика, то толстую сорогу.
Все, конечно, завидуют. Интересуются, в чем секрет. Мужчина в унтах не скрывает:
— Мормышка счастливая. Вот уже вторую зиму на нее ловлю и всегда без отказа.
Поверили, потому что знают: существуют счастливые мормышки. И вдруг мужчина в унтах разразился проклятиями, вскочил с ящика и начал хлопать себя по бокам.
— В чем дело? — крикнул Дшма.
— Оборвал, собака!
— Кто оборвал?
— А я знаю? Наверное, судак, собачья коовь. попался килограмма па три. Чуть его с места стронул, а он рванул — и все. Кончилось счастье.
Мужчина в унтах, продолжая призывать все громы небесные на голову судака, достал из ящика другую удочку. Но, должно быть, мормышка на лей была не та. Заскучал он.
И гут Дима обратил внимание на две подводы. Неподалеку были расставлены артельные сети, рыбаки и приехали их проверять. Дима в шутку сказал:
— Судак-то ваш, поди, уже в сетке сидит, запутался с испугу.
— А что ты думаешь! — воскликнул мужчина и, утопая по колени в снегу, поспешил к рыбакам. Как и все утопающие, за соломинку ухватился. Но самое чудное — выдержала ведь соломинка! Действительно среди рыбы оказался судак, правда весом меньше трех килограммов, и в губе у него поблескивала латунью та самая чудо-мормышка. Отдали ее рыбаки счастливцу. Вторая история произошла далеко от Обвы — на Сылве. близ Кунгура.
Покойный Семен Ларионович и его постоянный напарник Лиев\’ рыбачили уже третий день. Была у Семена Ларионовича заветная мормышка, которой он очень дорожил, и ловил на нее не всегда, а только в тех случаях, когда клев был особенно плохой, как в этот раз. Третий день приятели сверлили лед в разных местах, меняли мормышки — толку чугь!
Вот тогда-то Семен Ларионович пустил в ход свою счастливую мормышку. Поклевка последовала немедленно, но кончилась катастрофой — рыба сошла и унесла мормышку. Отчаянию Семена Ларионовича, как говорится, не было границ. Привязал он другую мормышку, но уже эффект не тот. Изредка клевали одни ерши.
Лиев сидел неподалеку, он тоже не мог похвастаться уловом. Семену Ларионовичу си, конечно, посочувствовал и тут же добавил, что помочь ничем не может. Но помог! И довольно оригинальным способом. Случилась у него поклевка. Он подсек и почувствовал, что крупная рыба попалась. Стал ее выводить. Рыба шла неохотно и, в конце концов, после резкого рывка сорвалась. Ворча, Лиев вытащил удочку, чтобы мотыля сменить, и увидел что-то на крючке. Поднес поближе и глазам не поверил — Семенова мормышка! Он ее знал, потому что сам делал!
Семен Ларионович даже запрыгал от радости. Он тут же ее привязал, но, видно, крупный окунь в этом месте был единственный и после двух стычек с мормышками решил больше не рисковать. И друзья, смотав удочки, побрели дальше в поисках ненадежного рыбацкого счастья.
