Рыбалка на реке Матыре
Живописны окрестности Липецка.
Под самым городом река Воронеж образует на широкой пойме с десяток заросших густыми камышами, осокой и кувшинками рукавов. На левом берегу сосновый бор сплошной мощной полосой уходит вместе с речкой на юг, к городу Воронежу.
Пойма реки — пристанище болотной дичи всевозможных пород; река изобилует рыбой Есть где отвести душу охотнику и удильщику.
В реке водится всякая рыба — от уклейки и плотвы до сазана. Но сазан в Воронеже — рыба полупроходная. Постоянно он держится в реке Матыра, о которой мы и хотим рассказать.
Сладкая вода
Река Матыра впадает в реку Воронеж в семи километрах от города Липецка. Эта обычная равнинная речка средней полосы до сих пор еще богата рыбой от истоков до самого устья Здесь водятся крупные сомы и щуки; проворные жерехи на быстринах не пропускают скатывающихся вниз мальков, ни пролетающих над водой стрекоз. В многочисленных и привольных затонах — приволье лещу; в закоряженных ямах, по соседству с лещом, держатся сазаны. Словом, рыбы в Матыре не мало.
— Вода у нас сладкая, — говорят про свою Матыру жители разбросанных по ее берегам колхозов.
— Ну, а рыба это уважает.
В таком определении большая доля истины. Матыра — откуда такое название, мы так и не дознались, — течет вдали от промышленных центров. Она берет свое начало километрах в пятидесяти от Тамбова, у села Волчки, на Окско-Донском водоразделе, и прихотливо извивается среди колхозных полей и перелесков, пересекая юго-западную часть Тамбовской области.
В отличие от реки Воронеж в Матыру, на всем ее протяжении, не стекают отходы винокуренных, крахмалопаточных или сахарных заводов; не впадают в нее ни сточные воды паровозных депо, ни нефть с водокачек. Вода в реке не портится, и для рыбы она действительно «сладкая». Оттого здесь и рыба держится, оттого за сотню километров приезжают сюда рыболовы Мичуринска половить сазанов. А сазаны попадаются до пуда: рыболовецкие артели в низовьях Матыры иногда вылавливают именно таких гигантов неводами.
Спрашивается, какой же должна быть удочка, чтобы удержать мощные порывы такой рыбы? Немудрено, что обрывает рыба, как паутину, лещовые лесы в 0,3—0,4 мм.
Но, разумеется, подобных сазанов немного. Обычно же на удочку ловятся сазаны весом до двух-трех килограммов. Рядового сазана, попадающегося удильщикам, местные рыбаки считают прибылым, видимо, он приходит в половодье из Дона, вернее — из Цымлянского моря.
Предположения эти довольно основательны В последние годы в реке Воронеж и ее притоках стали появляться новые рыбы, доселе здесь не водившиеся. Под Мичуринск, например, пришла чехонь, рыба, безусловно, не местная.
Весной в Матыру зашло много леща, весом около килограмма, отличающегося от местных золотистых лещей гораздо меньшей высотой тела, тускло-серебряной окраской и синеватым отливом хвоста Местные колхозники, работающие на Волго-Донском канале и в портах Цымлянского моря, рассказывают, что рыбы в этом новом водохранилище развелось очень много, и в поисках корма и нерестилищ она массами поднимается вверх по Дону и его притокам.
Разумеется, таким дорогим гостям наши удильщики очень рады и встречают их аппетитной привадой, первоклассной снастью, а главное — с охотничьей выдержкой и уменьем.
На сазаньем плесе
Мощное бамбуковое удилище изогнулось. Нижний конец его, придерживаемый вбитым в берег кленовым крючком, вместе с комьями глины вдруг взлетел в воздух, упругая вершинка со свистом зарылась в воду. И удилище, потеряв опору, заскользило по воде в тростниковых и кувшинковых зарослях, подрезая и собирая в кучу длинные стебли водяных лилий.
Рыболовы, сидевшие у палатки за утренним чаепитием, встрепенулись. Владелец удилища, шустрый старичок, подхватив ведерко и подсачек, рысцой припустил по берегу к полузатопленной лодке, вытащил спрятанное под кустом весло и принялся ведерком откачивать из лодки воду.
Меж тем удилище его, миновав заросли, вырвалось на середину плеса и, ныряя, направилось к противоположному берегу, окаймленному еще более густыми зарослями кувшинок.
— Запутает! — сокрушенно пробормотал рыболов и еще быстрее заработал ведерком Николай Александрович которого интересует продажа недвижимости в болгарии, так зовут нашего старичка, ловко орудуя веслом, направился к удилищу, которое действительно уже застряло в зарослях и остановилось.
Удилище в руках, но прочная леса, скрученная из трех капроновых ниток, обвела рощицу подводных стеблей и безнадежно запуталась. Только широкие листья лилий шевелятся от рывков рыбы, заметившей приближение лодки.
Боясь потревожить добычу и вызвать неожиданный рывок под водой, рыболов пытается освободить лесу. Побеждает, конечно, терпение, и крупный сазан, подхваченный широким подсачеком, оказывается в лодке. Старинный безмен, на котором рыболовы «прикинули» сазана после рыбалки на лесном кордоне, показал девять килограммов.
Старички, вроде Николая Александровича, которому уже под семьдесят, прямо-таки молодеют при поимке такой рыбины, а молодые рыболовы до конца дней своих не забывают пойманных ими черноспинных богатырей в золотой кольчуге.
Урочище, где раскинули палатку наши рыбаки, носит название Ягупово, по фамилии помещика, лет пятьдесят назад владевшего привольными этими местами: полями лугами, лесом и участком Матыры.
Давно нет помещика, а название местности сохранилось, возможно, и потому, что сам Ягупов был любителем рыбной ловли и угощал съезжавшихся к нему гостей отличной рыбалкой на сазаньих плесах.
А чтобы удержать сазана в своих угодьях, он приказывал зимой по берегам реки рубить вековые дубы и спускать их через проруби под лед. Таким образом, в нескольких местах река была искусственно закоряжена, и для сазана были созданы неприступные крепости, в которых он и поныне не боится ни сетей, ни неводов.
Могучими всплесками на зорях, а иногда и среди дня, крупные сазаны на ягуповском плесе радуют теперь наших рыболовов, которые приезжают, чтобы провести свой отпуск в липецких окрестностях, на чудесной реке со странным названием.
Впрочем, не одних лишь сазанов ловят здесь удильщики. Не мало в Липецке и лещатников, и они возвращаются домой не с пустыми руками.
Гости с Дона
Июньская жара, наступившая сразу вслед за майскими холодами, отрицательно сказалась на клеве сазанов.
— На бой пошел, — заговорили удильщики, имея в виду запоздавший из-за холодной погоды нерест сазана.
На смену сазанятникам прибыли лещатники. Они спешили воспользоваться кратковременной передышкой: во время сазаньего жора на Матыре трудно поймать леща, потому к лещовой приваде обязательно подбираются сазаны, вытесняют лещей и изрядно калечат все снасти лещатников. Лещей можно поймать, когда сазан уходит на нерест.
Но и лещи долго не клевали.
Наконец среди поплавков что-то сверкнуло тусклым серебром. Или это почудилось рыболову, напряженно ожидающему клева? Но нет: вот опять чей-то серебристый бок мелькнул под поплавками и скрылся. Рыба погналась за распаренными зернами овса и комочками душистого жмыха, подброшенного рыболовом.
Поплавок крайней удочки, даже не вздрогнув, моментально исчез под водой. Натягивая тонкую лесу и сгибая легкое удилище, поставленное для ловли живцов, заходила на коротких кругах почти у самого берега довольно крупная серебристая рыба.
Старый лещатник, доменщик чугунолитейного завода Мартыныч, приехавший провести на реке свой выходной день и, как он говорит, «очистить легкие от шлака», осторожно подвел к берегу добычу и ловко подхватил ее сачком. Лещ!
Но с каких это поо килограммовые лещи стали брать на легкие маленькие удочки, у самого берега, и не со дна, а в полводы? Почему это лещи обходят настоящую лещовую снасть с аппетитной кашей и распаренной пшеницей на крючках, а хватают какой-то еле заметный хлебный шарик, насаженный для плотички? Наконец, если это лещ, то почему он не такой широкий и не золотистый, каких обычно ловят в Матыре?
Поглядеть на диковинную рыбу со всех сторон подходили соседи. Но разглядывать некогда: поплавок маленькой удочки снова ныряет, и опять рыба туго натягивает лесу. Через минуту в сачке новый, такого же размера, незнакомец: и лещ, и не лещ. А на привале, между закинутых лесок, сверкает уже не один, а целый десяток серебристых боков.
Не вдаваясь в дальнейшие размышления, Мартыныч перестроил еще одну удочку и за какой-нибудь час натаскал два десятка неизвестных рыбин. Соседи Мартыныча тоже перестроились и тоже начали, как плотву, таскать таинственных незнакомцев, изредка обмениваясь мнениями насчет того, лещ это или не лещ.
Впрочем, все сомнения скоро разрешил молодой еще удильщик, слесарь-паровозник со станции Грязи, недавно вернувшийся с Волго-Донского канала.
— Братцы! Да это же чебак, донской лещ к нам в гости пожаловал. Его на Дону пропасть. Я же там часто его лавливал. Старый знакомый!
Донской, так донской! Чабак, так чабак. А, может быть, густера. Всякая рыбка хороша, коли на удочку пошла. Гостей с Дона встретили не менее радушно, чем местных золотистых лещей. Говорят даже, что донские чебаки жирнее и вкуснее матырских. Не знаем. Не сравнивали. Но вообще килограммовый чебак, на наш взгляд, — рыба не плохая. К тому же и клюет безотказно. Так что удить можно. А это для рыболовов — главное.